Мой испорченный рай

— Вам надо поговорить. — Она качается ко мне, чуть не потеряв равновесие и не упав мне на колени. — Грант совершенно в тебя влюблен.

— Грант — игрок. Он, вероятно, влюблен во многих людей.

— Эй, все в порядке. — Она лезет в пакет и достает горсть чипсов, высыпая половину из них себе на колени. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любил горячий парень, пока мы здесь.

— Перестань говорить «любовь».

Она морщит нос.

— А как бы ты это назвала?

— Похоть. Физическое влечение. Интрижка. — Я моргаю, чтобы сфокусироваться на ней. — Временное помешательство.

Она хмурится.

— Почему все это не может быть любовью?

Я закатываю глаза.

— Потому что любовь подразумевает что-то более глубокое.

— Кто сказал? — Она смеется.

Я смотрю на бьющиеся волны и делаю глубокий вдох, медленно выпуская воздух, прежде чем ответить.

— Понятия не имею.

— О! О! — Она сильно шлепает меня по бедру, заставляя меня подпрыгнуть.

— Ай. — Я потираю кожу.

— У меня есть идея. Давай сегодня приготовим большой ужин.

— Мы же пьяные.

— Так гораздо веселее! Мы должны приготовить лазанью.

— Мы? — сухо спрашиваю я.

— Ладно, ты. Но я могу помочь. Я сделаю салат. И хлеб. — Когда я просто продолжаю смотреть на нее, она вздыхает. — Хорошо, я куплю салат и хлеб. — Она падает вперед на четвереньки, затем медленно встает, как будто ветерок выводит ее из равновесия. Поднявшись, тянется к моим рукам.

Я протягиваю их ей, и она поднимает меня. Уклон пляжа в сочетании с гравитацией посылает нас обоих лицом в песок.

Куинн смеется и выплевывает песок.

— Это я тебя потянула вниз или ты меня толкнула?

— Не уверена, но думаю, нам нужно немного протрезветь, — говорю я сквозь смех, с трудом поднимаясь на ноги. — Прежде чем мы приготовим ужин.

— Душ. Мы примем душ, а потом пойдем в магазин.

— Хорошая идея. — Я обнимаю подругу, и мне кажется, что земля двигается, когда мы изо всех сил пытаемся удержаться в вертикальном положении. — Спасибо, что отметила мою фотографию. Это много значит.

— Вспомни меня, когда станешь знаменитой. — Она подмигивает.

Приведение себя в порядок мало поспособствовало трезвости, но нам удается без происшествий дойти до продуктового магазина и купить все необходимое для ужина. Мы купили бутылку вина, чтобы пить, пока готовим. Верне, пока я готовлю, а Куинн развлекает меня.

Все возвращаются в дом вскоре после захода солнца. Они разгружают свои доски и стряхивают песок с ног, прежде чем войти в дом и застонать от запаха мяса, соуса и сыра в духовке. Я стою по локоть в грязной воде и мою посуду, когда Грант подходит ко мне сзади.

Он обнимает меня за бедра и упирается подбородком в мое плечо.

— Ты готовила. — Нежная благодарность в его голосе звучит так, будто я сделала это только для него.

— Это меньше, что мы могли сделать для вас, ребята, за то, что позволили нам ночевать здесь. — Мне нравится ощущать его большое тело у моей спины, собственнический захват моих бедер и запах моря на его коже. Я слегка отклоняюсь назад, чтобы вобрать в себя больше этого.

Парень издает гудящий звук, посылая горячее дыхание вдоль моего горла. Теплые губы скользят по моей шее. Мой живот сжимается, и я совершаю ошибку, закрывая глаза.

Я слегка покачиваюсь, благодарная за его поддержку, которая удерживает меня в вертикальном положении. Из моего горла вырывается смешок.

Он не смеется. Вместо этого протягивает руку и берет мой бокал с вином.

Я поворачиваюсь к нему лицом, когда Грант выпивает содержимое бокала.

— Я еще не закончила это пить.

Он поднимает бровь.

— Разве нет?

— Нет. — Моя челюсть сжимается. — Я не допила.

Он подходит ближе и опускает подбородок.

— Ты уже напилась.

— Нет! — Я говорю слишком громко, что подтверждает его предположение.

Он понижает голос. Его голубые глаза становятся ледяными.

— Я вижу.

Как будто мне есть до этого дело. Я упираю руки в бедра.

— И какое это имеет значение? Все в этом доме либо под кайфом, либо пьяны большую часть времени.

— Успокойся. — Он отступает и поднимает руки. — Я просто присматриваю за тобой.

— Ты ведешь себя так, будто я на грани потери сознания. Я в порядке. — Я показываю на стопку сохнущей посуды и на себя. — Я приготовила ужин.

Он ставит мой пустой бокал из-под вина в раковину с мыльной водой, как будто он мне больше не понадобится.

— И благодаря мне, ты не будешь слишком пьяна, чтобы съесть его.

Он ограничивает меня? Я буквально теряю дар речи.

— Это ненормально, Грант. Я достаточно взрослая, чтобы решать, когда я слишком много выпила. Ты не можешь просто…

Мои слова обрываются, когда он отводит от меня взгляд. Тут я замечаю, что в комнате воцарилась жуткая тишина.

— Я могу тебе чем-то помочь, брат? — То, как Грант произносит последнее слово, звучит так, будто «брат» означает нечто худшее, чем «ублюдок».

Матео небрежно прислонился к противоположной столешнице, засунув руки в карманы таким образом, что мышцы и вены на его руках вздулись. На нем нет пляжных шорт, как на всех остальных. Он одет в черные шорты, белую рубашку с логотипом «Райкер Серф» и пару симпатичных кожаных шлепанцев. Черт, даже его пальцы на ногах привлекательны.

Матео поднимает подбородок в мою сторону.