Мой испорченный рай

— Я понятия не имел, что Грант такой отморозок. Я бы никогда не пригласила вас, девочки, пожить у нас, если бы знал, что он способен накачать кого-то наркотиками. — Он потирает горло, как будто от этой мысли его тошнит.

Вступай в клуб.

— Но пригласил нас остаться с убийцей?

Он отшатывается.

— Об этом.

Я поднимаю брови в ожидании, в то время как мои легкие задерживают воздух, готовясь к удару, который, как я знаю, принесет его имя.

Джейк смотрит куда-то вдаль, поднимает подбородок и ничего не говорит.

Мгновенно растерявшись, я оглядываюсь по сторонам, и… мой желудок превращается в кирпич.

На маленькой парковке из своего джипа выходит Матео.

— Что он здесь делает? — спрашиваю я шепотом.

Я не вижу, как Джейк подходит ближе, поскольку мои глаза прикованы к человеку, идущему ко мне, но я чувствую, как он приближается.

— Просто выслушай его, ладно?

— Нет. Я… — Качаю головой. — Я не хочу слышать ничего из того, что он скажет.

Матео останавливается всего в футе или около того, темные круги под его глазами становятся еще заметнее в тени его серой бейсболки «Райкер». Он засовывает руки в карманы, и я не знаю, было ли это действие целенаправленным, чтобы заставить меня чувствовать себя в большей безопасности, но это именно так.

— Ты должна услышать эту историю от него, — говорит Джейк.

Я отвожу взгляд от Матео, чтобы посмотреть на Джейка.

— Я не хочу ничего слышать ни от него, ни от тебя, ни от кого бы то ни было. — Я кусаю нижнюю губу, так как она дрожит. — Я просто хочу убраться с этого гребаного острова и притвориться, что никогда не встречала никого из вас.

Каким-то образом мои ноги начинают двигаться, и, к счастью, я уже повернулась спиной, когда падает первая слеза. Я бегу, чтобы успеть перейти улицу до того, как на переходе загорится красный свет. Перебегая через дорогу, и еще через один переход, я добираюсь до пляжа, вытирая слезы со щек и расстраиваясь из-за своей слабости.

Что со мной не так? Люди, которых я узнала за эти три недели, оказались не теми, за кого я их принимала. Разве это удивительно? У меня был отпускной роман с двумя мужчинами, один из которых мог бы стать мне по-настоящему дорог. Нет смысла лгать себе — в одного из них я влюбилась. Но мое будущее не здесь, а за восемь тысяч миль отсюда с моей камерой. Так почему же я чувствую, что во мне сломалось что-то важное?

Опускаюсь на задницу и зарываюсь лицом в сложенные руки на согнутых коленях. Грант-ублюдок накачал меня наркотиками. Что бы случилось, если бы Куинн вовремя не появилась? Тошнота скручивает мой желудок, потому что я точно знаю, что бы произошло. И Матео… Я больше не могу доверять своим собственным суждениям.

— Элси.

Я поворачиваю голову в направлении его голоса.

Матео, не настолько близко, чтобы вторгаться в мое личное пространство, но предвкушение на его лице заставляет меня думать, что он ждет приглашения подойти ближе.

— Могу я просто объяснить?

— Что из того, что я сбежала, заставило тебя думать, что я захочу выслушать все, что ты хочешь сказать?

Он хмурится, и… Боже, я ненавижу себя, но хочу протянуть руку и утешить его. Утешить его. Парня, который убил своего друга!

Терапия. Мне нужна терапия.

— Я должен попытаться, — говорит он и щурится на горизонт. В полдень на пляже Вайкики многолюдно, мы далеко не одни, и у меня возникает ощущение, что он считает это место не лучшим для разговора.

Ну и хрен с ним. Я не двигаюсь.

— Что попытаться? Наплести еще больше лжи? Не трать время. Я не поверю…

— Я никогда не лгал тебе. — Эти красивые, темные глаза смотрят в мои.

У меня болит шея от того, что я оглядываюсь на него, поэтому поворачиваюсь лицом к воде. Я чувствую, как парень движется позади меня, а затем улавливаю его шлепанцы периферийным зрением.

Он садится рядом со мной, но не настолько близко, чтобы я почувствовала необходимость отодвинуться. Сгибает колени и опирается на них предплечьями.

— Я думал, что если скажу тебе, то потеряю тебя.

— Да, что ж, прости меня за то, что я не захотела бы трахаться с убийцей, — говорю я.

Выражение его лица мрачнеет.

— Твое место в тюрьме. — Эти слова вызывают боль в моей груди, и мне хочется вырвать свое глупое сердце за то, что я чувствую к нему что-то, кроме ненависти.

Матео срывает с головы кепку и проводит рукой по темным волосам. Костяшки его пальцев в синяках, ранах и распухли.

— Что случилось с твоими руками? — Они не выглядели так прошлой ночью. — Пробил стену или что-то в этом роде? — говорю я жестоким, дразнящим тоном.

Он снова надевает бейсболку.

— Или что-то в этом роде.

Я беззлобно смеюсь.

— Мужчины. А говорят, женщины — эмоциональные. Надеюсь, все эти разрушения успокоили твою хрупкую мужественность.

Он прочищает горло и ерзает на месте, как будто готовится уйти.

— Я зря трачу время, — говорит он тихо, словно разговаривая сам с собой.

— Ага. — Мне хочется швырнуть песком ему в лицо, но я слишком занята тем, что снова вытираю свои глупые вытекающие слезы.

Он наблюдает за мной, и когда я встречаюсь в ним взглядом, на его лице безымянная эмоция. Печаль? Нежелание, может быть?