Мой генерал

— Он мой осведомитель, — сказал Федор Тучков. и Марине показалось, что она слышит первоклассную мужскую гордость в его голосе. — В Америке он то, что называется «русской мафией». Игорный бизнес, проститутки, наркота, подержанные машины. Он там не последний человек, а для моей работы это важно.

— Ты его… завербовал, да?

— Нет. Я ему пригрозил.

— Чем?

— Сказал, что посажу. И не в Матросскую Тишину, а в Ярославский СИЗО. Конечно, он уверял меня, что мы ничего не докажем, и был прав. Мы никогда и ничего не докажем, но губернатор теперь как бы не признается, что это его бывший лучший друг и правая рука. То ли стесняется, то ли еще что похуже, понимаешь? Поэтому в Ярославском СИЗО, хоть у нас доказательств никаких нету, нашего друга Чуева в два счета завалят.

— Кто… завалит?

— Желающих полно, — сухо сказал Федор Тучков. — У кого-то дети под стрельбу попали. Из школы шли, а тут Чума с кем-то по-крупному разбирался. Трое погибло. Заложника однажды взяли, мальчишку лет пяти, наверное. Отец денег в срок не принес за свою заправку. Ну, отец деньги нашел, а мальчишку убили — чтобы впредь никто платежи не задерживал. Все по-серьезному чтобы было, понимаешь?

— Ужас, — пробормотала Марина. — Ужас, ужас.

Ее «приключение» неожиданно и болезненно повзрослело, стало «уголовным делом», а не детективной историей.

— Я хотел бы знать, кто его казнил, — продолжал Федор Тучков задумчиво. — Я приехал в тот же день, что и ты со своей дурацкой шляпой. Его казнили накануне вечером. Кто? Никто из санатория не уезжал, значит, убийца все еще здесь. Я хотел бы знать, кто это.

— Почему ты так говоришь — казнили?

— Потому что это не обычное убийство. Его не застрелили, а утопили в вонючей воде, да еще руки привязали, чтобы не всплыл. Это такая месть, Марина, я тебе точно говорю.

— А Вадим?

— По прошлым чуевским делам он не проходил, я всех помню более или менее точно. Ну, может быть, кроме самых мелких сошек — подай, принеси, поди вон.

— А Оленька? Помнишь, Элеонора мне говорила возле корта, что Оленьке что-то такое показалось в магазине?

— Не знаю, — признался Тучков.

— А Павлик с пистолетом? А Вероника? Выходит, никто никого не шантажировал?

— Я не знаю!

— Они могли быть не связаны с твоим Чуевым!

— Кто-то прикончил Вадима очень странным способом.

— Каким?

Федор Тучков приподнялся на локте и посмотрел на нее внимательно.

— Ты не догадалась?

— Н-нет. А должна была?

— Ну, конечно. Мы же нашли железку.

— Ну и что?! Это просто железка!

— Это не просто железка, Маруся.

— Не называй меня Марусей!

Тучков Четвертый поцеловал ее продолжительным поцелуем, потом решительно откинул одеяло — Марине моментально стало холодно — и поднялся. Совершенно голый, рельефный, кое-где покрытый шерстью мужчина эпохи Возрождения.

Марина никогда раньше не видела голых мужчин, тем более — эпохи Возрождения. Поэтому она немедленно уставилась на него во все глаза.

— Что ты смотришь?

— Я не смотрю.

— Смотришь.

— Что у тебя за пластинки на шее?

— Это такая традиция. На случай, если ранят или убьют. Группа крови, резус, порядковый номер. Видишь циферки?

— Хорошая традиция, — пробормотала Марина.

— Такая.

— Зачем ты их носишь? Ты участвуешь в боевых операциях?

— Нет! Я не участвую в боевых операциях! — Он зашел в ванную и кричал оттуда. — Я работаю в разведке, а не в группе «Альфа».

— А раньше участвовал?

— Что?..

Вода шумела, и он не слышал, наверное, а может, прикидывался, что не слышит, сразу невозможно было понять.

И как это ей в голову могло прийти, что он кретин?

Дождь все шумел, было холодно, и Марина подтянула колени к груди и накрылась одеялом. Наверное, нужно возвращаться к себе — в свой номер, к своей чашке, своей колбасе и своей книжке, но ей очень хотелось еще немного побыть в его жизни.

Или это неприлично?

Или, наоборот, прилично?

Что нужно делать после того, как все закончилось? Кто-нибудь знает?

Никто не знал.

На пороге показался Тучков Четвертый, благодушный, распаренный, розовый, в полотенчике, мокрые волосы прилизаны.

— Твоя очередь, — объявил он. — Сухое полотенце сверху на батарее.

Он взял с журнального столика какие-то бумаги, уставился в них и засвистел как ни в чем не бывало.

Марина смотрела на него во все глаза.

Ей вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь взмахнул волшебной палочкой и получилось бы так, что ничего этого не было — ни разгромленной постели, ни горячей лавы, ни чужого номера, ни странного запаха, ни истории о том, что утопленник на самом деле убийца и бандит и «приключение» ее вовсе не приключение, а полицейский капитан оказался генералом…

Ей очень захотелось обратно в свою жизнь.

— Сейчас поедим, — не оборачиваясь, распорядился генерал, — а потом я схожу по делам. Ты меня подождешь.

— По каким делам?

— Мне нужно на конюшню, — ответил он рассеянно и переложил листок.

— Зачем тебе на конюшню?!

— Уточнить предположение и поговорить с твоей девчонкой. Как ее? Зоя?

— С какой девчонкой Зоей? А, которая водит лошадей! Федор, а что ты должен уточнить?

Он мельком глянул на нее и опять уставился в свои бумаги.

— Федор!

— Между прочим, вода открыта. Сейчас перельется через край.