Мой единственный

Ранее Мильтон приказал Олафу как можно скорее обыскать три ближайших к Уиллоу-Вудс постоялых двора, а затем, если Ричарда там не окажется, ехать в сторону Лондона. До Манчестера далеко, поэтому не было нужды искать его там. Если Ричард приехал на север, чтобы повидаться с братом, не исключено, что он планирует ехать вместе с Чарльзом завтра в Ротерхем. Так они смогут подольше побыть вместе. Если не удастся найти Ричарда, следовало отправляться в Лондон. Граф предоставил Олафу и его людям лучших лошадей из своей конюшни, включая собственного жеребца. Мильтон хотел, чтобы поиски прошли быстро и успешно. Только Олаф знал Ричарда в лицо, поэтому его люди не могли разделиться.

Внезапно дверь с шумом отворилась, и Олаф вместе с сыном старого садовника втащили в комнату человека. Застигнутый врасплох, Эйбел вскочил на ноги. Мильтон последовал его примеру. Наконец-то! Он обошел вокруг письменного стола, чтобы удостовериться лично. Судя по тому, как безжизненно свисала на грудь голова мужчины, тот находился без сознания. Длинные волосы спадали ему на лицо. Мильтон отвел в бок темные пряди. У него перехватило дыхание. Ричард…

Триумф переполнял сердце графа. Было трудно сдерживать рвущиеся наружу эмоции, но злость помогла ему справиться. Что за болван этот Олаф! Если бы в кабинете оказался Чарльз, это помешало бы ему поступить с Ричардом так, как он того заслуживает. Наконец-то этот щенок-бунтарь оказался в его власти!

Граф задумался, стоит ли послать за Джулией Миллер и заставить их обвенчаться, но решил, что не стоит. Слишком велик риск. Священник, живущий в поместье Мильтона, конечно, подчинится, но, если Ричард начнет кричать, что не хочет жениться, девушка может впасть в истерику. Учитывая, сколько чертовых адвокатов, лучших из лучших в своем деле, готовы оказать ей юридическую помощь, а также то, как они свели на нет все его попытки стать опекуном девушки, он не должен надеяться на удачу.

Слуги опустили Ричарда на пол. Руки пленника были связаны за спиной. Как же он вырос! Перед ними лежал не подросток, а взрослый мужчина. Ноги его оставались несвязанными. Граф не хотел рисковать.

– Что все это значит? – требовательным тоном спросил Эйбел у двух слуг.

– Похоже, мой непослушный сын подошел слишком близко к своему дому и попался… – ответил Мильтон, с отвращением глядя на неподобающе длинные волосы сына.

– Ричард? – удивился Эйбел.

– Точно, Ричард. Взгляните только на это…

Мильтон склонился над телом, чтобы стащить с пальца Ричарда перстень-печатку, и надел его себе на палец, туда, где ему и следовало находиться.

– Удивлен, что он по-прежнему носит украденное у меня кольцо. Мне, конечно, пришлось его заменить. Но этот перстень передается у нас в семье из поколения в поколение от первого графа Менфорда уже на протяжении нескольких столетий. Ричарду это известно. Очевидно, у него не хватило духа продать перстень, но украсть его – это еще один способ подорвать мой авторитет и оскорбить меня, ибо ему хорошо известно, как я им дорожил.

– Одного этого хватит, чтобы посадить его. Вы только что предоставили мне доказательство его вины.

Мильтон был рад, что Кантел повел себя так, как он и предполагал, вот только перспектива отбывать наказание в местной тюрьме вряд ли могла напугать Ричарда…

Первым делом он отпустил сына садовника. Олаф тоже собирался уйти, но Мильтон рявкнул на него:

– Останься! Проследишь, как бы мальчишка не сбежал, как только придет в себя, – а затем обратился к судье. – Мой родной сын едва не разорил меня своими карточными долгами… Помните? Двенадцать тысяч чертовых фунтов стерлингов и множество свидетелей, способных это доказать…

Эйбел кивнул, слегка смутившись.

– Да… как-то вечером мы немного перебрали, и вы, помнится… разоткровенничались на сей счет…

– Если бы герцог Челтер не выручил меня из неприятностей, я вполне мог бы угодить в долговую тюрьму. Я до сих пор выплачиваю ему долг, – а потом, словно эта мысль лишь сейчас пришла ему в голову, Мильтон спросил: – Ведь ваш брат, кажется, служит на одном из тех кораблей, которые перевозят в Австралию осужденных в каторжные колонии?

Эйбел нахмурился.

– Собственно говоря, он капитан. Но это слишком жестоко, как мне кажется…

– Это на крайний случай, если Ричард, вернувшись домой, не согласится выполнить свой долг. Если согласится, то все будет забыто, но если будет упорствовать… ну, я не предлагаю везти его в Австралию прямо сейчас и оставить там пожизненно. Пары месяцев, думаю, будет достаточно, чтобы он образумился.

– На путешествие в Австралию уйдет несколько месяцев. Часть заключенных не выдерживают тягот плавания, а тех, кто выживает, ломают тяжелые условия жизни в первые же недели пребывания на каторге. Вы точно уверены, что хотите подобной участи для своего сына?