Мои друзья скандинавы

От причалов Грене до Орхуса — по дороге чистенькой, прибранной, такой, какой обычно дороги видятся лишь с самолетов, — на машине езды полтора часа.

И снова пошли вдоль дороги холмистые поля. Усатый ячмень заполонил нивы. На клеверном душистом лугу, окруженном почти невидимой ниточкой электропастуха, паслись неправдоподобно красные коровы, а дальше, за зеленеющими перышками лука, голубели витки капусты.

Мне вспомнилось, как писатель Ханс Кирк рассказывал мне, что в дни путешествия по Советской стране ему приглянулось поле одного колхоза под Киевом, на котором ровными, неоглядными шеренгами, словно физкультурники на стадионе, выстроилась капуста.

— Такая бы хорошо пошла у нас в Дании, — решил он. — Надо будет достать семена. Какой это сорт? — спросил он через переводчика у председателя колхоза.

И тот отвечал:

— «Амагер».

Амагер — это имя острова, на котором выросла окраина Копенгагена, где жили раньше огородники, — прозвучало для меня тогда как дружеское рукопожатие народов…

Но сейчас мы не под Киевом и не на Амагере, а катим по широкому шоссе с севера на юг Ютландского полуострова.

То справа, то слева от дороги, не обращая внимания на мчащиеся по асфальту автомобили, мирно пасутся рыже-красные коровы, даже и не подозревая, какие схватки развертываются вокруг цен на их молоко.

— Ты не заметил, что коровы у нас не машут хвостами, не обмахиваются? — спрашивает Эрик.

— Да. Это меня удивляет. Какая странная порода! Что у них, атрофированы мышцы хвоста или нервы?

— Нет! — От смеха Эрик даже закашлялся. — Просто у нас начисто уничтожены эти жалящие, кровососущие насекомые… Как их называют по-русски?..

— Оводы. Слепни.

— Да, да! Именно оводы и слепни. Корова не должна тратить энергию на борьбу с ними. Она должна сосредоточиться на производстве молока, — уже без смеха говорит он.

Перед нами раскрываются предместья Орхуса.

Университет.

Ратуша, а перед ней на каменном пьедестале разлеглась большая свинья белой датской породы. Окруженная поросятами, она блаженствует в прохладе бьющих струй.

Этот монумент-фонтан воздвигнут в честь свиноматки — третьего «кита», на котором зиждется датская экономика.

Буржуа-меценат, заказавший художнику эту скульптуру и подаривший ее городу, не витал в эмпиреях и не стеснялся истоков своего богатства.

Над ратушей развевается огромный национальный флаг, который датчане ласково называют «Даннеброг».

О том, как Даннеброг появился на свет, говорят разное. Легенда уверяет, что когда 15 июня 1219 года в битве с язычниками-эстонцами ряды датских воинов заколебались, вдруг с неба в руки епископа Андрея Сунесена упало это знамя с белым крестом на красном поле. Чудо воодушевило датчан, и они победили.

Историки вносят в эту легенду поправку. Они утверждают, что знамя это, заранее подготовленное, хранилось в каюте короля Вольдемара и было вынесено дружине в критическую минуту.

Сегодняшние животноводы, не верящие ни легендам скальдов, ни сбивчивым показаниям историков, склонны думать, что красное поле Даннеброга — это цвет рубашки красной датской молочной породы коров, а крест на этом поле заимствовал свою окраску от белой датской беконной породы.

Но эти споры — дело сугубо домашнее, датское, и в столовой, над входом в которую было написано: «Быстрое и вежливое самообслуживание», запивая молоком датской красной коровы свиную котлету, я так и не мог решить, кто прав — католический скальд, атеист-историк или скептик, датский животновод, верующий лишь в своих коров и свиней.

СКАНДИНАВСКИЙ БАЛЕТ

Орхус. Городской театр. На высоком потолке многоярусного зрительного зала, широко раскрыв крылья, вокруг люстры, хороводом, выгибая длинные шеи, летят белые лебеди. Летят, не двигаясь, с самого основания театра, с полсотни лет. Прожектор освещает этих летящих под куполом лебедей.

Затем гаснет свет в зале, и луч прожектора уже направлен на сцену, где пять грациозных балерин танцуют классический танец молодых лебедей. Начинается спектакль «Маленькая снежная принцесса» — так звучит в переводе на датский «Снегурочка» Островского.

Успех поставленной здесь советским режиссером Сергеем Майоровым «Снегурочки» оказался таким большим, что несколько тысяч заявок на билеты так и остались неудовлетворенными, и в следующем году спектакль был восстановлен, что, по здешним обычаям, бывает чрезвычайно редко.

И вот теперь в зале, где вчера вечером величалась «Снегурочка», я смотрю репетицию скандинавского балета, жалея, что не могу, подобно героям стихотворения Маяковского, разорваться на две половины, с тем чтобы вторая моя половина могла присутствовать на идущей одновременно репетиции «Мертвых душ» Гоголя, которую ставит экспериментальная труппа другого местного драматического театра.

Скандинавский балет — это самая большая частная антреприза в Скандинавии, возникшая пять лет назад и разъезжающая с гастролями по Швеции, Дании и Норвегии.