Мои друзья скандинавы

— Видишь, всего одиннадцать. Должно же быть около ста двадцати. Но ничего, я думаю, что успею сдать вовремя. А вот эту старушку, — показывает он на «Омегу», — я позаимствовал у полиции.

Это было 19 сентября сорок четвертого года, когда немцы объявили датскую полицию распущенной. В том местечке, где скрывался тогда Шерфиг, полицейские, опасаясь арестов, сбежали, оставив в участке все в полном порядке.

Практичные же подпольщики не могли допустить, чтобы и телефоны, и конторский инвентарь, а главное — документы, бланки для паспортов, картотека и т. д., попали в руки врагов. Они вошли в участок и перед приходом немцев порвали электрические провода, разбили лампы и телефон и забрали все документы. Шерфиг же унес с собой пишущую машинку системы «Омега».

И по сей день он выстукивает на ее клавишах свои статьи, романы, повести.

— Наверное, поэтому в «Скорпионе» о нравах полиции Ханс пишет с таким знанием дела, — хохочет Элизабет.

Значит, сцена разгрома полицейского участка, из которого подпольщики взяли пишущую машинку «Омега», в романе «Замок Фрюденхольм» не вымышлена!.. Впрочем, в этом романе о годах немецкой оккупации во второй мировой войне, о том, кто и как вел себя в то жестокое время, кто приспособлялся к нацистам, кто прямо служил им и кто по-настоящему противодействовал, боролся с ними — все достоверно.

Это прямая и точная художественная летопись «пяти проклятых лет», как называют датчане годы гитлеровской оккупации. В проходящей перед читателем обширнейшей портретной галерее персонажей датский читатель угадывает и оригиналы, с которых писаны эти портреты, и называет по именам.

В этом сатирическом романе есть и положительные деятели движения Сопротивления, и наиболее последовательные и самоотверженные из них — датские коммунисты.

За день до поездки в Фреденсборг к Шерфигу я был в Музее движения Сопротивления.

Мне повезло — по этому музею, экспонаты которого, казалось, еще пахнут порохом, водил меня бесстрашный, ставший, не побоюсь этого слова, легендарным героем старый дорожный мастер Свен Вагнер, уже известный нам генерал Юхансен.

В «Совете свободы», в этом подпольном правительстве тогдашней Дании, он возглавлял штаб по проведению саботажа и диверсий, штаб, координировавший действия всех партизанских групп.

Среди самодельного оружия, винтовок, отобранных у немцев, и автоматов, сброшенных на парашютах, среди ручных наборных касс и шрифтов подпольных типографий я увидел и пивные бутылки известной фирмы «Карлсберг». Такие бутылки из-под пива «саботеры» пронесли в «Форум», где помещался нацистский центр, и взорвали его.

Правда, тогда в бутылках было не пиво, а «русский коктейль». Тут был и рецепт этого «русского коктейля» — горючей смеси, которая у нас применялась в борьбе с немецкими танками. Свен Вагнер подвел меня к стенду с коллекцией нелегальных газет, и среди подпольно изданных брошюр и листовок я увидел переведенную из советских газет, выпущенную листовкой статью Ильи Эренбурга «Секрет русской стойкости»…

И «русский коктейль», и эту статью, ставшую боевой листовкой датского подполья, не скрою, мне было приятно увидеть на стендах Музея движения Сопротивления в Копенгагене.

Много книг создали датские писатели о героике движения Сопротивления… Можно было бы назвать много книг, посвященных «пяти проклятым годам», но лучшим из всех романов об этом времени Свен Вагнер, по справедливости, считает «Замок Фрюденхольм».

— Правда, в этом романе есть один недостаток, — говорит Свен Вагнер, — не показана роль самого Шерфига!..

Когда я передал Шерфигу эти слова Вагнера, он недовольно пожал плечами…

— Никакой особой роли я тогда не играл. Листовки писал и печатал, как сотни других людей… А в том, что мне удалось рукопись своего романа переправить в Швецию, никакой особой удали нет!

В тот вечер, передавая привет Шерфигу, привет от его друга Нины Крымовой, переводчицы и неустанной пропагандистки скандинавской литературы, я сказал ему, что в ближайшие дни у нас в «Роман-газете» должен выйти «Замок Фрюденхольм» тиражом в два миллиона экземпляров.

— Я уже слышал об этом, — ответил Ханс, — но как-то трудно поверить…

…Но вскоре «скептицизм» Шерфига был развеян. Когда через три недели на обратном пути из Исландии я снова заехал к нему, Ханс подарил мне свеженький номер «Роман-газеты». «Замку Фрюденхольм» было посвящено два выпуска — четыре миллиона экземпляров.

— При таком тираже почти каждый датчанин получил бы по экземпляру романа, — пробасил Йорген Вибе, поэт, председатель Датского союза писателей, приехавший в тот день со своей семьей в гости к Шерфигу.

В утренних газетах я видел портрет Вибе, только на днях избранного председателем Датского союза писателей.

В этом избрании писателя, известного своими симпатиями к нам, участника движения Сопротивления, также сказывался поворот творческой интеллигенции влево.

Я рад был поздравить Вибе, гостеприимство которого в прошлом году простиралось так далеко, что он, уроженец Борнхольма, вместе с нами — Владимиром Солоухиным и мною — поехал на Борнхольм, чтобы показать родной остров.