Мой друг художник и поэт

Через 15 минут они двинулись по тихому, ещё не проснувшемуся району в юго-восточном направлении. Двое любителей ранней рыбалки, двое похожих типажей: невысокие, чуть сутулые и худощавые, с немного вытянутыми лицами и большими носами. Даже одевались они всегда схоже. Заметная разница была лишь в том, что Арсений редко брился, часто ходил заросший и к тому же нестриженый, а вот его товарищ следил за собой и при более близком рассмотрении оказывался существенно опрятнее. "Я не взял червей, – нарушил молчание Арсений, когда они отошли от его дома. – Не успел купить. Точнее, забыл…" "Мы каждую неделю вместе выходим на реку! Как ты вообще мог забыть? У тебя точно всё хорошо?" – озадачился его приятель. Художник отмахнулся, попытавшись убедить друга, что ничего страшного не происходит, и он переживёт свои невзгоды. На самом деле ему попросту не хотелось ни о чём сейчас говорить. Иначе зачем вообще эта рыбалка, прогулка по реке на лодке? Если уж отдыхать, то отдыхать! И не нужно грузить себя тяжёлыми мыслями.

Их путь лежал через улицу Щербакова на Заозёрную. А далее – через Поперечную на Ломоносова и мимо пустующей территории, где ещё не так давно шумел фанерокомбинат, вниз, на Береговую. За всё время в пути товарищам не повстречалось ни одного прохожего. Лишь пару раз мелькнули одинокие бродячие собаки. Странно, ведь почти всегда здесь шастали стаи по четыре особи и больше. Вокруг было даже слишком покойно. И не скажешь, что в сотне метров отсюда, на правом берегу реки, кипит жизнь современного мегаполиса. Хотя, конечно, и тут она когда-то бурлила вовсю! В начале XX века здесь работала единственная крупная спичечная фабрика за Уралом – производство, запущенное купцом Василием Логиновым, который объединил для этого своё более раннее и мелкое предприятие с аналогичным предприятием своего единственного прямого конкурента, купца Ворожцова. С появлением новой фабрики ожили ближайшие к ней окрестности Заречья. В районе нынешних улиц Ломоносова, Луговой и Береговой теперь селилась не только беднота, но и люди с достатком – мастеровые, состоятельные рабочие, мещане. Об этом свидетельствовали сразу два больших особняка, расположенных чуть дальше на восток по Береговой и имевших номерные таблички "123" и "131". Оба дома с высокими этажами и оконными проёмами почти в потолок, оба с объёмными резными наличниками и богато вырезанными подоконными досками, оба построенные на стыке XIX-XX столетий и принадлежавшие весьма богатым хозяевам. И оба теперь подпадавшие под расселение и снос. Возможно, уже успевшие опустеть. Рассматривая дома вдоль улицы, Арсений не заметил, как остановился возле самого большого, мощного и мрачного из них, походившего на молчаливый замок, окружённый разросшимися деревьями. "Береговая, 131", – произнёс он, задержав взгляд на адресном указателе.

На минуту художник даже забыл, что пришёл сюда не один, и вздрогнул, услышав за спиной голос: "Наша лодка на месте. Можем отправляться!" Пока он любовался старинными домами, его друг успел спуститься с проезжей части улицы к реке, где находилась лодочная станция, там обменяться несколькими фразами с охранником и вернуться к дороге. Да-да, отправляться, подумал Арсений. Пора отправляться по реке – сначала вниз, затем вверх, против течения. Всё как всегда. Но вот бы наведаться внутрь сто тридцать первого дома! Ему не приходилось там бывать ни разу, даже во двор никогда не заходил! Наверняка внутри сохранилась часть старинных интерьеров, остались какие-то детали… Было бы очень интересно их осмотреть, изучить, сфотографировать. Вслух же он произнёс: "Всё собираются сносить. Ты бываешь здесь чаще меня. Не знаешь, вот этот большой дом уже опустел?" Рыбак пожал плечами: "Чёрт его знает. Не присматривался никогда. В окнах вроде бы пусто. Особенно внизу. Но, кажется, в прошлый раз я видел во дворе какую-то бабульку с маленькой девочкой… А что? Опять хочешь в "расселёнке" пошариться?" Арсений усмехнулся. Да, он любил полазить по расселённым местам, покопаться в оставленных вещах. Попасть в сто тридцать первый дом ему хотелось уже давно. Но сегодня путь туда был заказан. Не только из-за того, что их ожидала рыбалка, но и потому, что сначала следовало убедиться в расселении дома. Меньше всего хотелось оказаться в обитаемой квартире и попасть под статью о проникновении со взломом. Конечно, Арсений ничего не собирался ломать. Он никогда не занимался вандализмом. Только вот когда поймают, спрашивать ни о чём не станут. Художник ещё раз окинул взглядом заветный дом, вздохнул и развернулся к приятелю: "Ладно, давай порыбачим".