Мой (чужой) жених

Собравшись с мыслями, я все же открыла дверь, обнаружив в подъезде Аню. Она была явно напугана, костяшки на пальцах сбиты в кровь, идеальная прическа растрепана, ни следа былой невозмутимости, словно с нее содрали маску. Женщина смотрела на меня так, будто уже и не ожидала увидеть.

— Лера, что происходит?— В ее голосе звучала тревога, ну еще бы, ведь я за эти два дня так и не включила телефон. — Что с тобой случилось? — спросила она, глядя на мое заплаканное лицо со все еще красными от слез глазами. Сейчас мой вид был далек от изображений на обложках журналов.

Что случилось? Такой хороший вопрос, знать бы самой. Но Аня продолжала упорствовать и протиснулась в прихожую, явно намекая, что просто так не уйдет.

— Что случилось, Андрей бросил? Поругались? Ты поэтому запорола репетицию, назло ему? – сыпала она вопросами, не понимая, что ошиблась в главном. Я не Лера.

Я продолжала молчать. Если бы получилось просто расстаться с женихом Леры, я бы обрадовалась, ибо он точно расколет мой обман. Даже забавно, все девчонки мечтают о таких, как Андрей, красивых, влиятельных и богатых, а я просто не знаю, что делать с внезапно свалившимся счастьем.

— Скажи хоть что-нибудь, Лера.

Я сделала глубокий вдох в попытке набраться смелости, чувствуя, как вспотели от нервов ладони. Прокрутила в голове последние строки стихотворения:

«Расскажи ты все одной,

Кто придет к тебе домой».

Может быть, это знак? Подсказка высших сил, давших мне новую жизнь? Ведь даже понимая, сколькому мне нужно научиться, я могу не справиться. Да, я могу найти преподавателей, но я совершенно не знаю Лерин мир. А человек, стоящий напротив меня, знает, более того, плавает в нем как рыба в воде.

— Я не Лера, — тихо произнесла я, стараясь не опускать глаз.

Слова дались легко. Гораздо проще, чем признаться маме, чужое непонимание и неверие гораздо проще пережить. Оттолкнуть человека, которого видел лишь однажды, не так больно, как навсегда потерять близкого и родного.

На мгновение Аня застыла, лишь рассеянно хлопала черными, длинными и явно нарощенными ресницами.

— Что за шутки? — спросила она, а я считала секунды. После непонимания и растерянности появилось отрицание. Я грустно вздохнула: если бы это были шутки…

— Ты что, пьяна? Или курила?— подозрительно уставилась она на меня, под «курила» явно понимая не сигареты. Третье: идет рационализация, мы всегда пытаемся дать всему объяснение.

Я сделала глубокий вдох перед ответом. Хоть бы я не ошиблась, хоть бы она поняла, иначе все это для меня плохо кончится.

— Не курила, — ответила я. — Просто я действительно не Лера. И я не умею ходить по подиуму.

Аня посмотрела на меня как на безумную, мои слова ее нисколечко не проняли. Она лишь хмыкнула и, проскочив мимо меня, начала обследовать комнаты, явно в поисках чего-то подтверждающего ее догадки. Сердце бешено забилось от плохого предчувствия. Я выбрала не самый лучший момент для признаний. Вряд ли можно верить тому, у кого на кухонном столе дымятся клочки бумаги.

— У меня не убрано на кухне, — сказала я, когда она направилась туда, но она ускорила шаг, и мне ничего не оставалась, кроме как готовиться к неприятному выговору.

— Говорила мне твоя мама присматривать за тобой внимательнее, — начала она. Я только успела отметить неожиданное слово «мама». Сердце бешено стучало в груди, когда я посмотрела из-за ее плеча на стол. Он был идеально чист, на клетчатой тканевой скатерти не было ни пятнышка, не то что подпалины, как будто ничего не было. Я с облегчением выдохнула. Гостья же этого состояния не разделяла:

— Так что это за шутки, Лера?

Я на мгновение прикрыла глаза.

«Расскажи ты все одной,

Кто придет к тебе домой».

Да, в стихотворении не говорилось, что это будет легко. Встретив подобное, я бы сама не поверила и посчитала, что человек явно болен, так что удивляться здесь нечему.

— Это не шутки, — покачала головой я. — И повторюсь, я не Лера.

— А кто ты?— с легкой усмешкой спросила она. Аня была уверена, что это какой-то непонятный ей прикол, каприз зазвездившейся модели.

— Я была медсестрой, — тихо произнесла я, только сейчас понимая, как грустно прозвучало это «была».

— И что ж ты знаешь о медицине? – Казалось, она приняла эту нелепую игру. — Назови противорвотное.

— «Церукал», — мгновенно выдала я.

— Через сколько снимают швы после аппендицита?

— От семи до десяти суток, исходя из состояния, — произнесла я заученный ответ.

Аня продолжала засыпать меня вопросами, в основном по фармокологии. Она не была медиком и исходила из своих житейских знаний, под конец она искала вопросы в интернете. Но с каждым моим ответом ее лицо становилось все мрачнее и мрачнее.

— Это не смешно, — в конце концов, ответила Аня. Она изо всех сил не хотела верить, и ее можно было понять.

— Я и не смеюсь, — ответила я. В словах чувствовалась легкая горечь.

— Ты не можешь этого знать.

— Лера бы не могла, — согласилась я, и, предугадывая ее реакцию, добавила: — Это не шизофрения. Вряд ли это вообще можно причислить к диагнозам.