Мой бывший враг (СИ)

Но эти решили, видимо, поразвлечься.

Один из них снялся со скамейки и, вихляя, направился в нашу сторону. Встал перед нами, преградив путь.

– Привет, – бросил он весело.

И сам при этом взвёл средний палец вверх и поднёс близко-близко к Диминому лицу. Конечно, Дима не увидел его оскорбительный жест, и эти идиоты захохотали как кони.

– Ты дебил? – разозлилась я.

– Эй, красотуля, пойдем с нами. Нахрена тебе этот слепошарый пень?

Он потянул ко мне руки, словно хотел приобнять, а Дима, хоть и не видел, но, видимо, ощутил движение, потому что тут же ударил его своей палочкой. Жаль, не в лоб. Пацан взвыл, выматерился и уже сделал выпад, но я успела его толкнуть. Дима ведь даже закрыться не смог бы.

– Ты что творишь? – закричала я и повернулась к его дружкам: – Вы совсем озверели?

На наше счастье, по дорожке шли ещё двое парней явно постарше. Они и вмешались, перетянув на себя внимание этих малолеток, а я поскорее утянула Диму за собой оттуда прочь.

Позже я прокручивала в памяти все события того лета и затем осени, стараясь понять, почему всё вышло именно так. И почти не сомневалась, что именно та стычка в сквере стала отправной точкой. Тот дурацкий эпизод изменил Диму, точнее, что-то надломил в нём, только я это далеко не сразу заметила…

Впрочем, на следующее утро Дима выглядел совершенно обычно. Мы позавтракали и поехали в Центр. Правда, он вдруг заявил, что я не обязана его ждать.

– Но я хочу! Или я тебе надоела? – напустила я в голос шуточного гнева.

Он улыбнулся совершенно искренне. Даже приобнял меня.

– Ты же знаешь, что нет.

Реабилитацию в этом центре могли себе позволить далеко не все. Я как-то заглянула в прейскурант и дар речи на время потеряла. Правда, оплачивал лечение его отец.

Вообще, мы с Димкой о деньгах никогда не заговаривали. Они у него просто были и всё. Он о них вообще не думал. И мне кажется, он даже плохо представлял себе, что большинству людей приходится их тяжело и упорно зарабатывать.

Димка, конечно, не был транжирой. В смысле, он не фанател от всяких навороченных фишек, не сходил с ума, что вышел новый айфон, не рвался срочно его заиметь, шмоточником тоже не был. В общем, не гонялся за модой и брендами. Но искренне не понимал, зачем я покупаю к ужину продукты в супермаркете и таскаюсь с полным пакетом, когда можно взять всё самое свежее и отборное возле дома, и плевать, что цены у них там в десять раз выше. А ещё лучше вообще готовое с доставкой из ресторана заказать.

– Ну это уж вообще блажь! – восклицала я. – Зачем заказывать, если я всё могу сделать сама?

Порой я чувствовала себя с ним какой-то ворчливой скрягой, считающей, к тому же, чужие рубли. Но ничего не могла с собой поделать – после долгих лет бедности и жесткой экономии сорить направо и налево у меня просто рука не поднималась.

Да и готовить для него мне было в удовольствие, тем более на их шикарной кухне.

Правда, ел Димка плохо и мало. Чаще вообще отказывался. Я потом поняла – он всё ещё не привык к тому, что не видит. К тому, что всё приходится делать на ощупь. Он попросту стыдится собственной неуклюжести и боится выглядеть беспомощным.

С каждым днём его всё больше напрягало, что я за ним ухаживаю, подаю, подношу, пододвигаю. Это его будто придавливало. Если он что-то ронял, просыпал, проливал – я сразу убирала, поднимала, вытирала. Он слышал мою возню и каменел, мрачнея.

При этом Димка упрямо пытался всё делать сам. Ну и конечно, у него плохо получалось или вообще никак. Всё валилось из рук, ломалось, разбивалось. Первое время я тут же кидалась помочь, но видя, что он после этого ещё больше замыкается в себе, стала себя сдерживать.

На ночь я к себе не уезжала, оставалась у него, потому что утром нужно было снова в Центр. И этот момент, перед сном, всегда наполнялся неловкостью.

Я поднималась вместе с Димой до дверей в его комнату, слегка вибрируя в ожидании, а потом… мы прощались на ночь. Он желал мне приятных снов и уходил к себе.

«Спокойной ночи», – вздыхала я разочарованно и отправлялась в гостевую.

Я бы никому не осмелилась признаться в этом, но каждый раз мне хотелось, чтобы он позвал меня с собой. Чтобы мы с ним легли спать вместе, в одну постель. Ну или чтобы он хотя бы задержал меня на минуту в коридоре, обнял, поцеловал, как раньше.

Но нет. Дима вёл себя со мной, можно сказать, как друг, словно избегая любой, даже самой невинной, близости. Я бы уже сто раз себя накрутила, если бы не случайные соприкосновения, на которые он очень даже реагирует. Пусть и помимо воли.

Иногда я из вредности или из шалости намеренно его касаюсь. Будто невзначай, провожу пальцами по коже. И вижу, как его сразу же ведёт. У него даже выражение лица «пьянеет». И тем не менее… на этом всё. Он не делает никакого ответного шага.

Мне хочется любви по-настоящему. Но я же не могу припереть его к стеночке и потребовать поцелуев.

И при этом в такси, или когда мы вечером сидим, развалившись на диване, Димка почти всегда берёт меня за руку, поглаживает нежно, выводит пальцем у меня на ладони узоры.

***