Мой бывший враг

— Майя… — Женя возвращается после разговора с управляющим и разводит руками, — Каримов с друзьями снова будет сегодня… сейчас. И потребовал, чтобы у него была «та же рыжая официантка».

3

Я знаю, что должна бежать; нестись, сломя голову. Но иду едва переставляя ноги. И не только потому, что чувствую непонятную слабость, но и потому, что не хочу… не хочу никого там обслуживать!

Видеть его не хочу!

Это глупости, конечно.

Какая разница? Я с пятнадцати подрабатывала то в магазинах, то в придорожных кафешках и никогда не считала обслуживающий персонал кем-то, кто стоит на ступеньку ниже. Никогда не стеснялась такого положения. Не зря ведь выбрала свой факультет — мне и правда хотелось быть связанной с сервисом, а затем вырасти и до управляющего. В идеале — в курортном отеле на берегу синего-синего моря, которое я никогда не видела.

Я не кривилась, когда мне тыкали, понимала, что иногда подвыпившие клиенты непристойное предложение могут сделать, не отказывалась хоть посудницам помочь, хоть уборщицам и не видела ничего крамольного в том, чтобы подавать напитки и блюда. Вот только… Почему это не работает с Каримовым? С чего у меня к нему какое-то… личное отношение?

Угу, такое же личное, каким личным оно бывает у кролика с удавом. Или у бабочки с пауком. Интересно, у них успевает развиться Стокгольмский синдром прежде, чем их сжирают?

— Всем добрый вечер, я Майя, буду вашей официанткой сегодня, — обозначаю свое присутствие компании мужиков. Кроме Ильи Демидовича и Андрея Павловича здесь еще двое, в костюмах и с серьезными лицами, и у меня мелькает надежда, что сегодня все по-деловому и спокойно.

Кажется, так и есть.

За исключением взгляда Каримова, который я снова ощущаю весь вечер — только на этот раз не путеводной звездой, а лупой коллекционера.

Я старательно улыбаюсь, отвечаю на каверзные вопросы — их поменьше сегодня — таскаю тяжелые подносы, пусть ноги и заплетаются, и отсчитываю даже не часы — минуты, до окончания смены, которая, похоже, сегодня не закончится никогда. Потому что к полуночи в клубе не протолкнуться, а у випов, похоже, заканчиваются темы для обсуждения, и они требуют напитков покрепче и «девок посимпатичней».

Слава Богу, танцовщицами я больше не занимаюсь, как и тем, чтобы таскать им добычу с танцпола. Потому просто киваю и ухожу на поиски Жени, способной решить этот вопрос… точнее, собираюсь уйти. Поскольку в этот момент холеный красавчик, которого все называют Олег, перехватывает меня за руку и так резко дергает на себя, что я не удерживаю равновесие и плюхаюсь ему на колени.

— Мне и эта подойдет, — довольно объявляет он окружающим и хватает меня за подбородок, разворачивая к себе. — Хорошенькая маленькая пчелка…

На такие случаи у нас четкие инструкции — привлечь внимание охраны, но… Собственно я уже под внимательным взглядом владельцев. Они же должны мне помочь? Или нет?

— Простите, я работаю в клубе только официанткой, — улыбка, чувствую, становится кривоватой. — Для всего остального есть другие… пчелки.

— А если мне нужна именно ты? — нахально уточняет мужик.

— Придется пересмотреть свои предпочтения, — стараюсь говорить примирительно, но по лицу вижу — этот красавчик не привык к отказам, и они ему не нравятся.

Я растеряна, отвратительно себя чувствую, а еще… иррационально обижена, что мне приходится самой защищаться.

— Отпусти.

Нет, не самой все-таки. Или у этого слова другое значение? Голос Ильи Демидовича раздается подозрительно близко… и когда мне и правда позволяют встать, я, фактически, оказываюсь уже в его объятиях. Нет, он не трогает и не обнимает — я чувствую исходящий от него хищный жар спиной.

— Андрея мне найди.

Он разговаривает отрывисто и скупо, а я почему-то боюсь обернуться и посмотреть на его лицо. Только киваю и выскакиваю из ложи.

Андрей — наш управляющий, и мне вдруг кажется, что того сейчас будут отчитывать за мою нелюбезность, а значит я работаю здесь последний вечер.

— Майя? — Женя хмурится. Но не из-за меня — похоже, ей опять не нравится мой внешний вид. Да и я чувствую себя странно — неужели и правда заболела?

— Позовешь Андрея? — киваю слабо.

— Все в порядке?

— Вот и узнаем…

Вздыхаю и иду собирать очередной заказ, который поступил от моего «любимого» столика. В голове — тупая боль от музыки и размышлений, руки подрагивают от тяжести подноса, а в ложе уже целая толпа — Андрей, танцовщицы, еще парочка постоянных клиентов, которых я узнаю.

Пожалуй, это последняя связная мысль.

Потому что дальше — темнота перед глазами, водоворот, тошнота и грохот, который перекрывает даже музыку. И, кажется, производит выпавший из рук поднос…

— Неплохой способ привлечь мое внимание.

Что?

Кто?

Это мне?

До меня доходит, что, во-первых, я лежу, и меня сюда в это «лежу» принесли, оставив смутное воспоминание о мужских руках. А, во-вторых, тот кто это сделал, находится совсем близко. И голос мне знаком… И воспринимается он еще более низким и тягучим, когда не разбавлен ритмом басов.

С трудом открываю глаза, пытаясь понять, где нахожусь и что со мной. Мне одновременно горячо и холодно, и потряхивает немного.