Мой бывший бывший-2

— Мне — ничего, Вера, — Яр покачивает головой, а потом бросает взгляд на меня, — ты что-нибудь хочешь, Ви?

— Нет, — я чуть улыбаюсь, решив проявить семейное единодушие, — не хочу забывать вкус твоего кофе, Яр.

Это оказывается несложно — вот так стоять напротив друг друга и просто смотреть глаза в глаза. Я бы с удовольствием сейчас оказалась не здесь, а там, где можно просто свиться на его коленях как соскучившаяся кошка и тереться губами об его идеально выбритые, но все равно такие сладостно-шершавые по вечерам скулы. А он… Яр будто целует меня глазами, своим жгучим, настойчивым взглядом — лоб, щеки, веки, губы… Он не опускается взглядом ниже, выдерживая мою просьбу обойтись без откровенностей на работе, но судя по всему — его мысли ушли гораздо дальше, чем мои, на пути совместного досуга. Ну... Зато мы думаем в одном направлении!

Интересно, я продержусь хотя бы до конца этих двух недель, что я ему дала?

Продержусь? Не сознаюсь раньше срока? Хотелось бы. Из чистого стервозного упрямства, потому что все что было — никуда не ушло, только потускнело, запылилось, затерлось. Вот только он же — как мой персональный яд, который не действует ровным счетом ни на кого в этой вселенной, а вот на меня — смертельно и без возможности исцеления. Сорваться с ним слишком просто.

— Надеюсь, вы не скучали, господа, — в приемную влетает Козырь. Он и в принципе всегда выглядит энергичным и сметающим все на своем пути, а сейчас у него еще и кровожадно сияют глаза.

Как все-таки хорошо, что мне ему предъявлять нечего! А то при одном только взгляде в его сторону хочется резко перестать косячить вообще. И даже о минутных опозданиях забыть как явлении.

— Ты мог и задержаться, — хрипло замечает Яр, будто напоминая мне о той магии, что клубилась вокруг нас еще минуту назад. Клубилась, касалась жгучими пальцами кожи, проникая под одежду, покалывала легкие изнутри.

Да, мне тоже жаль, что Козырь пришел так быстро…

— Ветров, меня полгода разводили как щенка, — у Эдуарда Александровича на лице замирает улыбка, — пользовались тем, что я слишком сильно отвлекся на беременную жену. Я давил тараканов, хотя мог просто перебить крыс и законопатить щели. Тараканам было бы просто некуда ползти. И вот я их всех переловил, и у меня такая доказательная база, что ни одна крыса не уйдет от меня живой. Хочешь сказать, я могу подождать с тем, чтобы выбить дух из ублюдков, пытавшихся пустить мой концерн на дно. А не пойдешь ли ты?

— Не пойду, — хмуро отрезает Ветров, но судя по всему, этот глубоко прочувствованный монолог впечатлил и его.

— Пойдешь, — лучезарно щерится Козырь, — ко мне в кабинет пойдешь, смотреть на этот цирк. Вы оба это заслуживаете, ибо вы в этом дерьме оказались по самые уши. Прошу…

И все-таки как хорошо, что в этот кабинет, распахнутый перед моим носом гостеприимной рукой генерального директора, я вхожу, точно зная, что на мне нет никаких подозрений. Ей богу, ковер Козыря кажется отличной заменой эшафота.

В лицах тех, кто дожидается тут Эдуарда Александровича я наблюдаю абсолютное согласие с моими мыслями. И не всех, кстати, здесь присутствующих, я все-таки ожидала увидеть.

37. Граждане, приговоренные к расстрелу, пожалуйте к стенке

Кристина, Анджела…

Признаться, я никогда не хотела обвинять их в тех сливах, что происходили в Рафарме, мне казалось, что подозреваю я их из чисто личной неприязни к ним обеим. Хотелось верить в людей чуть больше, вот только после выходки с моим пропуском, которую они обе проворачивали очень синхронно — я уже даже не удивляюсь, когда вижу их обеих, сидящих напротив стола Эдуарда Александровича рядом с суетливо покусывающим ногти Павликом и перекошенным, но все еще держащим спину прямо Козловским, в его заляпанной кровью рубашке. Еще один парень — сутулый, бледный, нервный, по всей видимости — тот самый Шевченко, которого требовал Козырь добавить к этой теплой команде. Я видела его. Он заведовал корректурой деловой переписки в нашем отделе. До того, как на это место Козырь назначил меня. После этого он регулярно похаживал и волком зыркал на меня, потому что на него свалили чистку технических переводов, а это оказалось куда  более нудно. И... Судя по тому, в какой компании он сидит — более бесполезно для его подрывной деятельности.

Кристина сидит прямо, с высоко поднятой головой, носом вот-вот заденет одну из потолочных ламп. Анджела — непривычно бледная, смотрит куда-то в сторону, крепко обняв себя за плечи. Из всех здесь собравшихся именно она и выглядит наиболее виноватой, что ли…

Самым неожиданным лицом для меня здесь оказывается не кто-нибудь, а Такахеда-старший. Я действительно ожидала увидеть Ютаку, даже немного побаивалась этой секунды, но нет — в кабинете Эдуарда Александровича, на угловом широком диванчике, его дожидается непосредственный инвестор Рафарма, да еще с таким скорбным лицом, будто у него умер самый любимый родственник.

При появлении Козыря два охранника, истуканами замершие у дверей кабинета, тут же выходят.