Мой брат Михаэль

Теперь мы ехали быстро. Море олив текло и колыхалось, как дым. Под безжалостным солнцем звенела трава.

– И вам показалось, что он говорил серьезно?

– Да, пожалуй. Поэтому я и сделала эту глупость, хотя были и другие причины.

С ревом вверх по длинному откосу и поворот. Я откинулась на горячую кожу, сложила руки на коленях и сказала, не глядя на него:

– Если человечек сказал правду, даже и хорошо, что вы не тот Саймон, да?

– Даже и хорошо. Приехали. Что сначала, Саймон или отель?

– И то и другое. Может, там о нем знают и наверняка говорят по-английски. Мои шесть греческих слов далеко меня не уведут.

– С другой стороны, – сказал Саймон мрачно, – они могут завести вас намного дальше, чем вы намеревались.

4

К моему облегчению в гостинице была комната.

– Боюсь, только на сегодня, на завтра есть предварительный заказ. Может, смогу вас взять, может, нет. Если нет – дальше по улице – Касталиа, а на другом краю Дельф – туристский павильон. Там прекрасный вид, но очень дорого.

Но трудно представить вид лучше. В начале деревни, состоящей из двух или трех рядов плоскокрыших домиков, растянувшихся яркими ярусами по склону горы, дорога делится на две главные улицы. Там и стоит отель «Аполлон», лицом к равнине и далекому мерцанию Коринфского залива. Два больших платана создают остров тени для нескольких деревянных столов и стульев.

Саймон Лестер припарковал машину рядом и ждал. Закончив все формальности, я вышла с ним поговорить.

– Все в порядке. Они берут меня сегодня, а сейчас я только этим и интересуюсь. Должна очень поблагодарить вас, мистер Лестер, не знаю, где бы я сейчас была без вашей помощи. Возможно, где-нибудь на дне долины орлы Зевса расклевывали мои кости!

– Мне было приятно. А что вы собираетесь делать? Отдыхать и пить чай или это, – он махнул рукой в сторону машины, – слишком вас беспокоит?

Я сказала неопределенно:

– Да, весьма. Наверно, прямо сразу я обязана за это взяться и сделать все, что можно.

– Послушайте, простите за мои слова, но похоже, вам лучше немедленно отдохнуть. Давайте я этим займусь, но крайней мере, сейчас? Почему бы не лечь, и чтобы принесли чай в комнату, у них здесь, между прочим, отличный чай, а я для вас здесь займусь расспросами?

Я очень смутилась, но на самом деле ужасно хотела, чтобы он взял на себя абсолютно все.

– Вы не обязаны… В смысле, абсурдно, чтобы вы занимались моими трудностями… Не могу позволить…

– Почему? Жестоко меня прогонять и говорить не лезть не в свое дело.

– Я совсем не имела этого в виду. Вы знаете, что нет. Я только…

– Конечно, это ваше приключение, и вы хотите довести его до конца. Но, каюсь, сгораю от любопытства, раз уж сюда затесался мой двойник. Пожалуйста, разрешите помочь. И вам ведь, честно, хочется отдохнуть, попить чаю, а я тут поработаю сыщиком со своим бойким, но несомненно, причудливым греческим?

Я опять заколебалась, но сказала честно:

– Очень!

– Тогда решено, – он посмотрел на часы. – Сейчас двадцать минут пятого. Через час? Доложу о результатах в пять тридцать, нормально?

– Нормально… Но вдруг вы его найдете, а он будет сердиться…

– Ну и что?

– Не хочу, чтобы вы несли ответственность за случившееся. Это нечестно, пусть все, что я заварила, на меня и выльется.

– Вы не представляете, как много ответственности я могу на себе нести. Ну хорошо. Увидимся позже.

Он помахал рукой и ушел.

Моя комната выходила на равнину длинным окном и балконом. Колесо солнца катилось по долине к западу и заполняло все усыпляющим теплом. Волны олив утихли, исчезла даже иллюзия прохлады от колыхания их серых листьев. Я опустила шторы, но и так комнату заливал и переполнял свет. Мой новый знакомый не соврал, чай действительно принесли очень хороший. Я долго мылась прохладной водой, потом сидела, расчесывая волосы, откинулась на подушки, забросила ноги на кровать, забыла о Саймонах, машинах… и отключилась, прежде чем осознала приближение сна. Меня разбудила прохлада и шум дождя, хотя темнее не стало, солнце не ослабело. Дождем притворились листья, шуршащие на вечернем ветерке.