Мой бодипозитив. Как я полюбила тело, в котором живу

В течение дня мне отчего-то стало неспокойно. А вдруг они не преувеличивают надвигающуюся угрозу? За то время, что я жила в Миссисипи, я не раз и не два видела ураганы и торнадо, но в этот раз что-то изменилось. Буря, которую прозвали «ураган Катрина», настолько усилилась с наступлением темноты, что от нее тряслись стены. Мы с мамой сидели в гостиной и ждали, пока ветер ослабнет, но с каждым часом буря лишь нарастала, и я так волновалась, что не могла заснуть. В конце концов мы с мамой все-таки заснули, прямо на диване.

В районе 4 часов вечера на следующий день раздался телефонный звонок из Лорел. Звонил дедушка. «С дома крышу срывает», – сказал он, и связь прервалась. Мама пыталась перезвонить, но так и не смогла ему дозвониться. Мама с трудом сдерживала слезы; мы не знали, что с бабушкой и дедушкой, и это было ужасно.

Нет ничего более устрашающего, чем осознание того, что на твоих плечах лежит ответственность за маленького, беззащитного человечка и только от тебя зависит, сможет ли он вырасти хорошим человеком и найти свой путь в мире.

– У них все будет в порядке, – пыталась успокоить ее я, хотя меня саму мутило от страха.

Мы сидели вместе в гостиной до глубокой ночи. Билл все-таки ушел спать, но посреди ночи буря ударила в застекленную веранду, и панели словно взорвались, засыпав все осколками стекла. Билл сразу же примчался, чтобы узнать, все ли в порядке, и оценить ущерб. Через несколько минут вырубилось электричество. Билл при свечах пытался запечатать веранду от ветра, а мы с мамой вернулись в гостиную.

Вскоре в дверном проеме показался изрядно побледневший Билл: «В тюрьме тоже нет электричества».

В любой другой день я бы сразу представила себе разбегающихся из тюрьмы насильников и убийц, но тогда я не могла думать ни о чем, кроме моих бабушки с дедушкой. «Они по-прежнему не знают, что у меня будет ребенок», – тоскливо размышляла я. Я надеялась, что они добрались до штормового убежища в конце аллеи, ведущей к их дому. Я лежала у себя в гостиной при мерцающих свечах, положив руку на живот, и молилась Богу, в которого я была не уверена, что верю. Я слышала, как мама шмыгает носом, и знала, что, несмотря на все ее попытки держать себя в руках, она все-таки плачет.

К пяти утра вой ветра стал затихать, на улице забрезжил рассвет, и вместе с ним в доме замерцало, потихоньку возвращаясь, электричество. Мама пыталась дозвониться в Лорел всю ночь, но связи по-прежнему не было. В семь утра снова заработал телевизор. Я никогда не забуду то, что я увидела на экране, – по «Новостям» показывали съемки прибрежных районов Миссисипи с воздуха. Все было разрушено и затоплено. Не было больше отелей, жилых многоэтажек, магазинов, в которых я бывала в детстве. Ураган бесцеремонно подхватил огромный корабль-казино и высадил его на новое место, прямо посреди шоссе. Вид Нового Орлеана разбил мне сердце. Люди в поисках своих близких ходили по шею в воде. Кошмарное зрелище.

В районе 4 часов вечера на следующий день раздался телефонный звонок из Лорел. Звонил дедушка. «С дома крышу срывает», – сказал он, и связь прервалась.

– Нам надо попасть в Лорел, – сказала мама.

Мы загрузили машину едой и одеялами.

– Я останусь тут, буду приглядывать за домом, – заметил Билл. – Наверняка будут мародерствовать.

Мы поехали без него, по дороге заехав на пожарную станцию в Кантоне, где сотрудники раздавали порции воды и льда. Лорел был всего в двух часах пути на юг от Кантона, но дорога заняла более четырех часов. Чем дальше мы ехали, тем чаще приходилось искать объезд из-за поваленных деревьев, завалившихся линий электропередачи и обломков на дороге. Я в ужасе закрывала глаза и дрожала, представляя себе, что мы увидим в нашем пункте назначения.

Когда мы наконец достигли Лорела, мы увидели, что город в очень плохом состоянии. Всюду лежали деревья и столбы, в зданиях были разбиты окна, сорваны крыши, изломаны стены.

Мы увидели, что город в очень плохом состоянии. Всюду лежали деревья и столбы, в зданиях были разбиты окна, сорваны крыши, изломаны стены.

К тому моменту, как мы свернули с главной дороги и направились по заваленной обломками аллее к дому дедушки и бабушки, у меня сердце выпрыгивало из груди.

– Дерева с пеканами больше нет, – судорожно вздохнула я. С дома частично сорвало крышу, но в целом он, кажется, был в порядке.

– Смотри! – сказала я, заметив на крыльце двух людей. Ма и Па спали на матрасах под москитной сеткой, невзирая на полуденную жару в почти 43 градуса.