Мой бодипозитив. Как я полюбила тело, в котором живу

На Юге люди мерились состоянием, домами и семьями, в Сиэтле же каждый стремился быть более контркультурным, чем другие. Настоящий миллениал из Сиэтла слушает музыку малоизвестной группы до тех пор, пока она не станет «слишком мейнстримной», и самовыражается, приклеивая всякую чушь вроде голов от кукол Барби к своей машине. Там принято следить за своим здоровьем и быть заносчивым гурманом, выращивать собственные овощи в компостном огороде и выбирать собаку таким образом, чтобы она была самой модной во всем квартале. Да, это может показаться претенциозным, но мне нравилась необычная, богемная атмосфера Сиэтла. Бургеры из пафосной (выкормленной травами, органической) говядины были вкусными, и мне нравилось общество эксцентричных и прямолинейных местных жителей.

На Юге все про всех все знают и всегда готовы распахнуть душу (послушайте кантри, любая хорошая песня подтвердит мои слова); для меня стало откровением, что жители Сиэтла по природе своей слишком сдержанные, чтобы задавать каждому встречному миллион вопросов о его жизни.

Впервые в жизни я стала частью действительно крутой тусовки. Мы с Хизер проводили время в обществе единомышленников, чем-то смахивающих на современных хипстеров, ходили на бурлеск-шоу и выставки, околачивались в несетевых кофейнях и маленьких книжных магазинчиках. Все это на самом деле увлекало меня, но порою я чувствовала себя какой-то самозванкой. Разговоры моих друзей казались мне своего рода ликбезом по жизни на Западном побережье. Они всегда отсылались к малоизвестной музыке и фильмам, и само собой подразумевалось, что все собеседники знают, о чем идет речь. Я нередко ловила себя на том, что хочу вернуться домой и поискать в Google больше информации по обсуждаемой теме.

Сильнее всего я смущалась, когда в разговоре поднимались такие темы, как эволюция, теория Дарвина, каменный век и так далее. Я невероятно внимательно слушала их беседы, и у меня просто крышу сносило от объема новой информации. Да, мне пришлось прожить 18 лет и переехать с Сиэтл, чтобы узнать, что динозавры и пещерные люди на самом деле существовали. Само собой, я ни словом не обмолвилась о том, насколько избирательным было мое школьное образование.

Бургеры из пафосной (выкормленной травами, органической) говядины были вкусными, и мне нравилось общество эксцентричных и прямолинейных местных жителей.

Когда я переезжала из Миссисипи, моя вера уже успела пошатнуться. Я с интересом наблюдала за тем, как Хизер исповедует абсолютно иную ипостась христианства. Хизер и большинство ее друзей были христианами, но у них был совсем другой подход к вере, непохожий на «приведи всех в свою веру», свойственный жителям Лорел. Ее вера была вальяжной и непринужденной, например, она слушала христианский пост-рок. Одна из ее любимых групп называлась Emery. Когда она поставила мне их музыку, мне показалось, что это скрим-метал без какого-либо ярко выраженного религиозного подтекста. Со временем они и мне пришлись по душе.

Семейство Козад были прихожанами маленькой и уютной церкви, но я не стала активным участником местного церковного сообщества, хотя несколько раз сходила с ними на воскресную службу. Я верила в Бога, да и сейчас, наверное, верю; но мне хотелось держаться подальше от церкви как организации, от их правил и убеждений. Я чувствовала, что мне пора взглянуть на мир своими глазами. Мое стремление познать мир и сформировать собственную точку зрения слишком долго находилось под гнетом стыда и религии.

Жить с семьей Хизер было легко. В доме семьи Козад царила радостная и созидательная атмосфера. На выходных каждый занимался каким-нибудь хобби: Хизер создавала свои обалденные наряды, Роуз расписывала керамику, а Стив раскрашивал военные миниатюры – солдат времен Гражданской войны, лошадок, боевые самолеты. Мы с Хизер сидели у камина и шили лоскутных кукол, и мне было приятно почувствовать себя частью семьи, так похожей на те, что я видела по телику. Моя мама всегда старалась, чтобы мне было комфортно, но из-за мужчин, с которыми прошло мое детство, я никогда не чувствовала себя в полной безопасности.

Я выросла в семье, где мужчины не демонстрировали позитивную модель поведения, и для меня очень много значило то, что Стив относился ко мне, как к родной дочери, и заботился обо мне.