Мой Блэк, Моя Рэд

— Посмотри на этот великолепный венок. Я никогда не думала, что необычные, нетрадиционные для Рождества цвета в сочетании с другими захватывают дух.

Он скептически смотрит на венок.

— Как бы ты озаглавила статью об этом, пытаясь продать что-то нетрадиционное?

Я сразу же открываю рот, чтобы начать описание, как вдруг понимаю, это именно то, о чем  Себастьян просил меня в тот день на лодке. Он хотел, чтобы я выразила словами, как вижу закат. Вот почему его глаза были закрыты, когда я оглянулась на него, закончив описание. Он не мог видеть цвета и хотел, чтобы я описала их ему, чтобы он смог представить в своём воображении. В груди тупая боль. Я не могу даже вообразить, каково это, когда цвет полностью вытеснен из моей повседневной жизни. Схватив мужчину за руку, тащу его подальше от толпы, ближе к венку.

— Кто бы мог подумать, что фиолетовый символизирует Рождество? Это яркий, дерзкий и нетрадиционный цвет, но пара сверкающих фиолетовых огней, жёлтых в центре, лавандовые незабудки и несколько веточек белой гипсофилы вместе на голубом еловом венке с бирюзовым оттенком напомнят вам, почему фиолетовый считается цветом королевской семьи. Символическое сочетание цвета и цветов делают этот венок идеальным рождественским украшением.

Себастьян усмехается и качает головой.

— Я продан. Может быть, тебе стоит написать все маркетинговые образцы для «Блэк Секьюрити».

Я хихикаю, чтобы скрыть, насколько его комментарий льстит мне, и продолжаю пробираться мимо людей, пока не натыкаюсь на место, где продают шарфы различных оттенков и текстур. Как только я начинаю водить пальцами по шелковистому бирюзовому шарфу, потому что его оттенок напоминает мне цвет глаз Себастьяна в момент страсти, он тихо говорит:

— Моя мама любила Рождество. Когда я был маленьким, мы могли позволить себе только пару маленьких подарков, несмотря на это, мама часами украшала искусственное дерево, которое она где-то брала. Каждый год мама напевала рождественские мелодии и вешала дурацкие украшения, которые меня заставляли делать в школе. Тогда мне приходилось помогать распутывать гирлянды. Я всегда это ненавидел.

— Почему? Звучит как весёлое, счастливое время в твоей жизни.

Пока Себастьян говорил о своей маме, то наблюдал за людьми вокруг нас, но теперь он обращает свой взгляд на меня.

— Из-за этой проклятой огромной ели мои подарки выглядели жалкими.

Он кажется таким недовольным, что я качаю головой.

— Размер никогда не имеет значения. Уверена, она дорожила каждым подарком.

Короткая улыбка кривит его губы, и далёкое воспоминание отражается в глазах Себастьяна.

— Она всегда придавала большое значение тому, что я ей дарил. Когда я подарил ей ожерелье с фальшивым сапфиром, она вела себя так, будто это самый дорогой в мире бриллиант, — он отмахивается от прошлого. — Я просто чувствовал, что этого никогда не было достаточно. В последний год я ничего не смог ей достать. Счета продолжали накапливаться. Так что я купил искусственный камень у уличного торговца за последние несколько баксов. Я был готов на все, чтобы отвлечь ее от боли.

Моё сердце болит за него, но мне удаётся говорить ровным голосом.

— Это сработало?

— Мама врала, как чемпионка. Сказала, что мой камень творит чудеса, — он фыркает и отводит взгляд. — Но ты знаешь, чем закончилась ее история. Стоит ли говорить, что я не верю в сказки.

— И все же ты подарил мне радугу. — Тот факт, что у него осталось достаточно надежды, чтобы помочь мне после того, что он пережил со своей мамой, многое говорит о характере Себастьяна, понимает он это или нет.

Когда его взгляд возвращается ко мне, полный тепла, я качаю головой и цыкаю.

— Надежда, Себастьян. Ты дал мне надежду.

Он касается моей челюсти и проводит пальцем от губы до подбородка.

— Теперь твоя очередь, рыженькая.

Его комментарий может означать очень многое. Он просит меня согласиться на секс? Или он хочет, чтобы я дала ему настоящую надежду? В моей голове продолжает звучать мольба Мины о помощи ее брату. Я могу хотя бы сосредоточиться на этом. Но как я могу заставить его открыться другим способом, если он отказывается делиться чем-то таким простым, как неспособность видеть цвет? Глядя на шарфы у меня появляется идея.

Прочистив горло, я прошу его подержать мою чашку. Как только он берет ее, я хватаю изумрудный шарф и ярко-жёлтый, затем протягиваю их перед ним.

— Кэс очень сложно угодить. Как ты думаешь, какой цвет будет лучше смотреться на ней?

Себастьян небрежно опускает взгляд на шарфы и приподнимает плечи.

—Тот, что лучше смотрится с темными волосами.

Умно. Я ухмыляюсь, что ему удаётся так легко ответить на мой вопрос. С другой стороны, у него было несколько лет, чтобы усовершенствовать свои ответы. Может, если я покажу ему, что он не один, никто не идеален.