Мои Белые Боги

– Да будет свет! – пару раз отдышавшись, крикнула Саша. План родился быстро, прямо как-то моментально. Не думалось, не планировалось, просто делалось. Перед входом в рыбацкое хранилище она бросила рыболовную сеть, в дверях поставила три капкана, как раз для мориспенских ступней, и схватила тяжеленный меч. В обычное время хрупкой девушке вряд ли бы удалось держать этот меч так долго. Теперь выбирать не приходилось: что первым попалось более-менее подходящее, то и схватила. Болел покалеченный палец, и эта боль злила Сашу, вливала в нее невиданную храбрость и решительность. В светящимся небе, точками видны вестники, но с такого расстояния кричать бесполезно. Послышались быстрые шаги, босые ноги мориспен шлепали по камням. Саша с мечом, от тяжести которого начало сводить руки, встала за дверью и сама не своя крикнула «аааа» и рубанула сверху вниз по появившейся из-за двери голове. И зеленая голова, к удивлению Саши, не ожидавшей, что это будет так легко, полетела вниз. Одновременно с этим сработал капкан. Это второй подручный громилы угадил ногой в капкан и противно взвизгнул от боли. Выражение лица его осталось прежним, Саша не заметила обычной в таком случаем для людей мимики. Ничего не нахмурилось, ни скривилось, ни сложилось, ни заскрежетало зубами. Рот мориспен приоткрылся, на мгновение показался и обратно исчез раздвоенный, длинный язык и после этого странного языкового выпада и прозвучал скрежет-визг. И словно забыв о зажатой в капкане ноге, он сделал рывок вперед, выбил у Сашки из рук меч и рухнул вниз.

– Тиль-Виль, – грозно прохрипела она и двинула по голове врага ногой. Дверь начала закрываться, мориспен пополз вперед, глядя своими мутными, холодными глазами на добычу и ничуть не горюя о гибели боевого товарища, из которого хлестала зеленовато-красноватая слизь, больше походившая на гной, нежели на кровь. Нельзя было допустить, чтобы он вырвался из ловушки. Саша уперлась ногами в каменную полку, спиной в пол, схватила меч и удачно ткнула им в голову мориспен, чье казалось бы совершенное тело обнаружило такой изъян, как малая гибкость. Жесткое тело этого существа плохо гнется. То есть он не может просто увернуться от меча в сторону, если только ползти назад. Видимо боль и предчувствие скорой гибели лишило его здравого рассудка и следующие драгоценные для отступления мгновения он безрезультатно пытался освободить голову и вертел ею из стороны в сторону. Саша с трудом удерживала меч, удерживала мечущегося мориспен, как он слишком поздно догадался, попятился назад и прочувствовал весь ужас насильственной смерти, которой часто потчевал людей. Дверь медленно раздавила его, расплющила голову, тело, полилась красновато-зеленая жижа.

– Сдохни тварь, – всхлипнула миролюбивая Сашка и долго лежала, прижавшись виском к холодной, каменной полке. Снаружи послышались знакомые вестнические голоса: – Тиль-тиль, – радостно сказала она, встала, перескочила через капканы и кишки и только успела увидеть, как над лесом пролетели две доски.

– Я здесь! Здесь! – прохрипела она. От всех злоключений голос ослаб и получилось тихо. Вестники не услышали, пролетели дальше. Да даже если б голос был прежним слишком высоко и далеко. Нужно подать сигнал: развести огонь. Конечно, в темноте его было бы видно лучше, но если они снова пролетят рядом с озером, то огонь вполне может привлечь внимание. Быстрей, быстрей! Кишки, капканы. Сашины руки шарили по полкам, поднимали вещи, переворачивали, скоро стол с углублением для угля был переброшен через капканы и чудом уцелели все ножки. Туда же полетел мешок с углем, оставалось найти розжиг, и Сашин лоб нахмурился, помогая вспомнить, чем вестники разжигали огонь. Какие-то черные палочки на веревках, высекающие «лавину» искр старым, добрым способом через трение их друг о друга. Палочки длиной и толщиной с земную письменную ручку. Поиски шли своим ходом, как снаружи резко стемнело. Драгэти сочли поиски близ укрепления и ближайших озер бессмысленными и «притянули» свет на запад. Над озером спустились сумерки, поверх которых вторым слоем лежало ночное небо.

– Спокойно, спокойно, – сказала себе Сашка и вздрогнула. То ли померещилось, то ли вправду что-то шуршит снаружи. Тишина.