Мой беглец

Это был второй раз, когда я сам взял его. Заставил упереться руками в кухонную тумбочку и окончательно приспустил джинсы с его высоких ягодиц. Белов откинул голову назад. Атлет, он не привык к такому обращению, но я был уверен, что все сделаю правильно и не обижу нас обоих. Поэтому уверенно продолжил. В прошлый раз я спешил, заставлял себя, но в этот раз делал все абсолютно осознанно, сначала прижался к нему сзади и провел несколько раз рукой, балуя его эрекцию своими ласками, пока не услышал требовательный стон. Белов серьезно выше меня, здоровее, сильнее во всех смыслах. Однако, я тоже не робкого десятка. Сегодня я сделал все гораздо спокойнее, смакуя каждый момент и не забывая про своего партнера. Я двигался в нем, с каким-то запредельным удовольствием ловя и его изначальные муки, и последующий восторг. Каждый раз приближаясь и касаясь кожей своих бедер смуглой кожи на его огромных ягодицах, сам стонал утопая в блаженстве от близости и единения с ним.

Я прекрасно осознавал и сегодня, и каждый день до этого. Белов не рохля и не сопля. Он – неукротимый гигант, зверь по характеру, он не дал бы спуску никому и никогда. Исключение в его жизни составил лишь я. По какой-то неизвестной мне причине, этот хмурый, нелюдимый человек, позволяет мне все, в то время, когда остальные боятся к нему даже приближаться. И от этого… и это этого каждая наша близость с ним становится для меня особенно вкусной…

Я разбил свое желание на самом пике о его атлетические ягодицы, застонал в изнеможении и только в этот момент услышал от него:

– Кристоф… пожалуйста, я больше не могу ждать…

Помучив его еще мгновение, чуть прижался к его спине так, чтобы он почувствовал прохладу моей влаги, вызванную им же, я уступил. Сел на ту самую тумбочку и чуть спустился ниже, позволяя его огромным ладоням подхватить уже мои ягодицы и нетерпеливо взять меня. Он не медлил, тут же жестко вошел и агрессивно заходил во мне, продлевая и массируя мое недавнее удовольствие. Я загорелся с новой силой, наблюдая за тем, как линия его плоского живота и небольшой островок тех самых черных волос двигаются у меня между ног, без конца касаясь меня, щекоча нежную плоть и стимулируя новый рост невероятно сильной эрекции. Я кончил еще раз и чуть раньше него, потому что увидел кое-что в его глазах. Посмотрел в них и внезапно был затянут в омут жадного обожания направленного на себя.

Это… это было неправильно, именно от этого все детство предостерегал меня отец. Чтобы я не стал игрушкой, чтобы не стал чьим-то сексуальным идолом, не перешел в разряд любовников по причине своей нежности, а не сущности. Но, как бы это не звучало парадоксально… Всю жизнь меня постоянно отталкивали, и, может быть, именно поэтому, в это мгновение я так беззастенчиво погрузился в фанатизм Белова собой. Я ему нравлюсь, до безумия – это… это почти та самая граница. Но, при том, что я ему нравлюсь, он не отталкивает меня, а наоборот, пытается быть со мной как можно чаще, трогать меня, ласкать, погружаться и отдаваться без остатка…

Я оттолкнул его от себя, несильно, но ощутимо, ударив в пресс ладонью, почти сразу после того, как он наполнил меня. Мне было горячо, дыхание выбилось изо всех дозволенных рамок, а мысли окончательно спутались. Белов послушно сделал шаг назад, отступил, болезненно всматриваясь мне в глаза. Ждал… Ждал, чего-то, наверное. Чего-то, что я не мог ему сейчас ни дать, ни пообещать в будущем.

Глава 30

Сколько уже можно накручивать круги по Оренбургу? Столько, сколько потребуется, чтобы изгнать из моей головы Белова.

Вчера.

Он меня еще и ужином накормил. Каким-то непостижимым чудом то, что он готовил до того, как пришел я, не сгорело. Наоборот, мясо и овощи прекрасно приготовились. После нашей обоюдной небольшой заминки, я лишь натянул на себя боксерки и так и остался. Во-первых, мне все еще было жарко. А во-вторых, я сделал вывод, что мне безумно нравится, заставлять его глаза гореть. В тот момент, когда мы сели за стол, я спокойно принялся за еду, а Белов уставился на меня, сложив руки на своей груди и сидя напротив, и пожирал меня глазами. Интересно. Может быть, попробовать приказать что-нибудь? А вдруг сделает?

Ладно, это моя маленькая месть за то, что сходу, как только увидел нового работника – сразу начал наседать, проходу не давал и до сих пор, кстати, не дает. И он, между прочим, совсем не реагировал, когда я его по-хорошему просил отстать от меня. Пусть теперь любуется, тем, кого так хотел видеть ежесекундно перед собой. Мне не жалко. Даже удобно. И, не скрою, приятно.

– Ты совсем есть не собираешься? – спросил громилу, не сдержав ухмылку.

– Хочешь меня покормить? – отозвался ненормальный.

Нет, ну, сколько же можно? Мы же только что, а он опять?! Сколько же в нем сил?

– Не хочу. У тебя есть вилка, сам справишься.

– Ты сама доброта, – без улыбки парировал бугай, и мне все же стало стыдно.

Поднялся со стула и сходил в свою комнату за майкой. Натянул на себя. К дьяволу! Придется потерпеть.

– Так лучше? – спросил его, вернувшись, и опустился на свой стул.