Мой беглец

Я ненавидел эти его выпады в свою сторону. А они были. Каждый раз, стоило ему, отцу, увидеть меня в трусах или хотя бы без майки. Нередко, даже когда был совсем маленьким, очень серьезно получал от него. Пару раз даже доходило до больницы. Его даже ставили на учет в полиции. Со временем я вырос, но так и не понял, почему он с самого моего детства решил, что я непременно стану геем, и обязательно буду жить с богатым толстосумом.

Как он мог это угадать? Виктор? Виктор еще не показатель. Это только секс, я просто спокойно отношусь к своим физиологическим потребностям. Но и до него мне нравились девушки, даже что-то было. И сейчас я с удовольствием смотрю в их сторону. Мне неприятно осознавать, что в этом отец был прав, когда колотил и обвинял меня. Однако, больше всего, то, чего я точно никогда не допущу, чтобы мой партнер, будь то парень или девушка, были выше меня по статусу. Входили в категорию, так сказать, толстосумов. Я не очень рад Виктору и тому, что у нас с ним получается, но я рад – что он простой парень. Такой же, как и я. Потому что в ином случае… Ноги моей здесь бы не было уже в первое мгновение, и плевать я хотел на любые чувства. Игрушкой я никогда не буду!

Этому не бывать!

– О чем задумался? – спросил Белов, не убирая своих рук с моего живота.

– Так. Просто. Подумал, хорошо, что ты оказался простым парнем, а не владельцем «Блэкбургера».

– Почему? Это ты из-за отца?

– Ты знаешь? – я даже не удивился. Конечно, столько времени проведя в Стокгольме, он мог успеть узнать обо мне достаточно.

– Знаю.

– Да, из-за него.

– И чтобы ты сделал, если бы я оказался владельцем? – что-то я не услышал в голосе Белова ни усмешки, ни намека на то, что он шутит.

– Ну, кроме работы у нас бы с тобой точно ничего бы не было. Кстати. Расскажи, откуда у тебя деньги? Ты же погнался за мной на мою родину, жил там? Что-то это все не вяжется с твоей должностью.

– Все вяжется. Я взял кредит. Теперь расплачиваюсь, – парировал Белов мгновенно, словно ждал этого вопроса.

– Ты реально придурок, – не удержался я. В моей голове не могло уложиться то, как можно загнать себя в долг из-за такой дурацкой причины. – Ладно, в таком случае, мы должны вернуть тебе работу. А для этого… мне надо выздороветь…

Я захлопнул крышку ноута и, прикрыв веки, отклонился назад, на его широченную грудь. Все-таки, не такая плохая из него подушка. Почти матрас…

Глава 28

Вечно готов так сидеть. Чувствовать его рядом с собой, обнимать, знать, что он рядом. Глупый, мой, беглец. Сколько же времени прошло, прежде он доверился мне…

Однако, проблема. Смешно. Всю жизнь пахал для того, чтобы встать на ноги, стать человеком, чего-то достичь. И все это для того, чтобы мой любимый человек заявил, что если узнает, что я богат – уйдет от меня. Нормально?

Но, в случае Кристофа, это не прихоть. В Стокгольме мне удалось найти англоговорящего детектива, нанять его и выяснить о моем беглеце все. Оказывается, отец Кристофа, Леннарт Янссон, богатый бездельник, разошелся с его матерью по нескольким причинам. Отсутствие любви – это факт, но, что еще хуже, Леннарт в очень зрелом возрасте начал осознавать свои истинные интересы. То, что он гей – это даже не проблема. Гей скрытый, не желающий признаваться в этом ни самому себе, ни остальным. Но была еще одна беда. Леннарт очень странно относился к собственному сыну. Ревностно проверял всех его друзей, не брезговал бить мальчишку, который в силу своего возраста не мог ответить взрослому мужику.

Кристоф с самого рождения был очень красивым. Я видел его фотографии. Внешность ангела в детстве, и внешность настоящего бога в юношестве. Прекрасное телосложение от природы, поразительной красоты кожа, правильные черты лица, присущие настоящим аристократам. Породистый, невероятный, притягательный. Когда узнал все о нем, перестал удивляться собственному помешательству на этом парне. На нем способен помешаться любой, кто его увидит хоть раз в своей жизни. Будь то девушка или взрослый мужчина. Собственно, здесь, в некотором роде, можно даже понять его отца. Мало проблем с психикой именно на почве гомосексуализма, сексуальной неудовлетворенности (он не хотел женщин, но и не мог начать с мужчинами), страха открыться себе и другим, и, наконец, успокоиться, так еще под его крылом рос настоящий херувим. Целых двадцать два года.