Мои 99 процентов

Раздавленные, близнецы Барретт уныло плетутся по длинному белому коридору. Мне страшно. Мое сердце – мертвая абрикосовая косточка. Придется пришить меня к Джейми, чтобы я могла пользоваться его сердцем, и мы будем вынуждены всю оставшуюся жизнь жить как сиамские близнецы.

Джейми берет меня за руку, и я понимаю, что никогда еще так не боялась за свою жизнь.

– Что я буду делать? – шепчу я ему, когда мы усаживаемся. – Что?

– Я не знаю, – вполголоса отзывается он. – Но с тобой все будет в порядке. Я рядом.

– Дарси Барретт, – с полупоклоном приветствует меня доктор Гэлдон. Он знает меня сто лет. – Что-то давненько я вас здесь не видел. – Улыбка сбегает с его лица, когда, вопреки его ожиданиям, ни я, ни Джейми даже не пытаемся что-то съязвить в ответ. – Что случилось?

– Да так, небольшая катастрофа на личном фронте, – равнодушно отзываюсь я и указываю на свою грудь. – Что-то оно себя как-то не слишком хорошо ведет.

– Хм, – произносит доктор Гэлдон, и я пытаюсь не строить догадок относительно выражения лица, с которым он проверяет мое давление.

Я знаю, что выгляжу кошмарно. Щеки у меня запали, а глаза перманентно покрасневшие. Что там Том говорил относительно того, что моя одежда с меня слетает? Посмотрел бы он на меня сейчас. Я похожа на швабру, замотанную в черную тряпку.

– Так, давайте-ка вас посмотрим.

Я иду за ширму в уголке и там переодеваюсь в больничную рубашку. Доктор Гэлдон помогает мне забраться на кушетку и подкатывает тележку с кардиомонитором. Потом принимается обвешивать меня маленькими присосками, от которых провода тянутся к его приборам. В детстве эта процедура наводила на меня ужас. Я думала, что меня убьет током. Пожалуй, сейчас я бы даже на это согласилась.

– Она ничего не ест, забывает принимать свои таблетки, у них истек срок годности. – Джейми сухим, невыразительным тоном принимается перечислять мои многочисленные прегрешения. – Слишком много пьет. Спортом не занимается совсем. Весь день плачет. И сладкое употребляет в промышленных количествах.

– Ясно-ясно, – говорит доктор Гэлдон, прикрепляя к моей груди последние несколько присосок; я поворачиваюсь и устраиваюсь на столе. – Не надо ее раздражать.

Ему неоднократно доводилось быть свидетелем наших ожесточенных маленьких пикировок, и он снова теряет дар речи, когда я ничего не отвечаю.

Знал бы он, что близнецы Барретт совсем перестали ругаться.

На это уходит столько сил, и потом, нам нужно держаться друг за друга, чтобы оставаться на плаву. Без нашего идеального для нас буфера, который сгладил бы наши трения. Слышится пронзительный писк, и мы все устремляем взгляды на экран, где мое сердце начинает выписывать закорючки с живостью умирающего головастика. Слышится какой-то пронзительный сигнал, и на долю секунды я решаю, что это монитор регистрирует у меня отсутствие сердечного ритма и сейчас по экрану поползет ровная прямая линия.

– Так, секундочку, – говорит доктор Гэлдон. – Это экстренный вызов. Никуда не уходите.

Он выходит из кабинета, а я остаюсь лежать, глядя на бегущие по экрану линии.

Пип-пип. Пип-пип.

– Адвокат отправил нам все бумаги, – говорит Джейми, чтобы нарушить молчание. – Курьер уже привез. Он нас убьет.

Последние слова Джейми произносит веселым тоном, как будто ему не терпится увидеть, как Том качает головой, узнав, что мы сделали.

– Угу, – тяжело вздыхаю я. – Так и слышу, как он возмущается. «Мне не нужна ваша помощь!»

– «Мне не нужна треть стоимости», – подхватывает Джейми, изображая Тома.

– «Я ее не заслуживаю», – продолжаю я, подражая голосу Тома. – «Я не Барретт. Это ваше наследство, а не мое». – Я потираю ладонями плечи и стараюсь не смотреть на монитор. – Но он заслуживает. И он получит свою долю. Спасибо тебе, Джейми. Это идеальный способ показать ему, что он важен, и что он точно такой же член семьи, и что мы любим его и будем любить всегда.

– Он ничего не получил в наследство, а я об этом даже не задумался, – сокрушается Джейми; эта мысль не дает ему покоя. – Я думал только о деньгах. А о нем не думал. Ведь он был ей практически как третий внук, и тем не менее она ничего ему не оставила. Мы просто восстанавливаем справедливость.

– Думаешь, ты сможешь заставить его подписать бумаги? Он же такой гордый.

– Когда я найду его, – с абсолютной уверенностью произносит Джейми, – я смогу заставить его сделать все, что угодно. Даже подписать этот документ.

– Когда ты найдешь его.

Я вздыхаю, Джейми вздыхает, и в кабинете опять повисает тишина. Невозможно найти того, кто обижен и скрывается. Уж кому-кому, а мне следовало бы это знать. Я проделывала это многие годы. Кто знает, где сейчас может находиться Том.

– Как только я получу добро на путешествия, я отправлюсь его искать.

Джейми не пытается запретить мне это или сказать, что это дурацкая идея.

– Откуда ты начнешь свои поиски? – Вот и все, что он говорит.

– Не знаю. Наверное, с Северного полушария…

– А я тогда возьму на себя Южное. – Джейми улыбается мне. – Мы найдем его. Мы с тобой очень решительные товарищи. Два блондинистых артиллерийских танка на задании. Прочесывающие каждый квадратный дюйм.