Мои

Автор рассказов не мог занять место первого писателя России. Ему нужен был роман. Великого русского романа еще не было. Критик Анненков писал ему в октябре 1852 года: «Я решительно жду от Вас романа, с полною властью над всеми лицами и над событиями и без наслаждения самим собой, без внезапного появления оригиналов, которых Вы чересчур любите». Тургенев отвечал: «Надобно пойти другой дорогой — надобно найти ее — и раскланяться навсегда с старой манерой. Довольно я старался извлекать из людских характеров разводные эссенции — triples extraits — чтобы влить их потом в маленькие скляночки — нюхайте, мол, почтенные читатели, откупорьте и нюхайте — не правда ли, пахнет русским типом? Довольно-довольно! Но вот вопрос: способен ли я к чему-нибудь большому, спокойному! Дадутся ли мне простые, ясные линии. <…> Вы от меня услышите что-нибудь новое — или ничего не услышите».

Роман не приходил. Ссылка действовала на писателя угнетающе. Тогда на помощь опять пришла муза, которая одна знала, как дать Тургеневу вдохновение. В марте 1853 года в Россию с концертами приехала Полина. Он раздобыл фальшивый паспорт и пробрался тайком в Москву, рискуя быть арестованным уже всерьез. Его ожидал холодный прием. Тургенев вернулся в имение, она — в Париж. На его страстные письма муза даже не отвечала. Она знала, к чему вела его — к сюжету его будущих романов.

Сама жизнь подталкивала одинокого, зрелого и богатого мужчину к женитьбе. Вскоре заговорили о свадьбе. Тургенев зачастил в дом своего двоюродного брата, чтобы видеть его дочь, 18-летнюю Ольгу Тургеневу. Девушка влюбилась в 37-летнего красавца и ждала предложения. Но вместо предложения руки и сердца получила прощальное письмо: «Виноват я один. Я старше Вас, моя обязанность была думать за обоих; <…> я не должен был забывать, что Вы рисковали многим — я ничем. <…> Несмотря на все, что произошло, я все-таки считаю мое знакомство с Вами одним из счастливых случаев моей жизни. Избегать частых встреч, близких сношений с Вами — теперь моя прямая обязанность. Нужно прекратить слухи и сплетни, повод к которым подало мое поведение». Он бежал. Но бежал к письменному столу. За несколько месяцев была написана его первая большая проза.

***

Влюбленность Тургенева имела мало общего с той любовью, которая является прелюдией, увертюрой к женитьбе, основанию дома, семьи, рождению детей. Все это естественное продолжение влюбленности ему было не нужно, мешало, отвлекало от главного. Для служения искусству ему нужна была только вдохновляющая страсть.

Сюжет «Рудина»: краснобай влюбляет в себя девушку, но, испугавшись женитьбы, бросает ее. И пишет прощальное письмо, которое весьма напоминает письмо автора к Ольге Тургеневой: «Любезная Наталья Алексеевна, я решился уехать. Мне другого выхода нет». Писатель отдал герою свои слабости, безволие, но не отдал ему своей веры. Автор принес в жертву и свои чувства, и чувства покинутой девушки на алтарь искусства. Его герой убегает в пустоту. Рудин даже не вызывает чувства жалости. Для романа, которого ждали, этого было мало. «Рудин» оказался серьезной заявкой, но не более того. Сам писатель испугался назвать этот текст «романом» и дал при публикации подзаголовок «повесть».

Критика встретила «Рудина» благосклонно, но задача не была выполнена. Нужен был другой роман.

Тургенев убеждал себя, что спасительное вдохновение ему может принести только одна женщина на свете. Он бросился во Францию — после смерти царя Николая и конца Крымской войны русским снова стало возможно жить за границей. Погоня за Виардо была погоней за будущим романом. Он знал, что этот отъезд — окончательное решение его судьбы. Служение искусству требовало полного самоотречения. Своей близкой знакомой графине Елизавете Ламберт писатель признавался: «Ах, графиня, какая глупая вещь — потребность счастья — когда уже веры в счастье нет! В мои годы уехать за границу — значит: определить себя окончательно на цыганскую жизнь и бросить все помышленья о семейной жизни. Что делать! Видно, такова моя судьба. Впрочем, и то сказать: люди без твердости в характере любят сочинять себе "судьбу"; это избавляет их от необходимости иметь собственную волю и от ответственности перед самим собою. Во всяком случае — le vin est tiré, il faut le boire».

Женщина Виардо то приближала, то прогоняла его, муза Виардо дарила вдохновение. Облитый холодом и отверженный — она даже не отвечала на его письма — он написал в приливе вдохновения в одиночестве на немецком курорте «Асю». Рождалось «Дворянское гнездо». Своему другу Анненкову он открыл секрет творчества, жалуясь на Полину: «Как мне тяжело и горько бывает, этого я вам передать не могу. Работа может одна спасти меня, но если она не дастся, худо будет!» Другому близкому другу поэту Афанасию Фету он признавался: «Я подчинен воле этой женщины. Она давно и навсегда заслонила от меня все остальное, и так мне и надо. <…> Я только тогда блаженствую, когда женщина каблуком наступит мне на шею и вдавит мое лицо носом в грязь».