Могучая крепость

— Я проверил и перепроверил, милорд, — сказал камердинер, подводя итоги, с как обычно мрачным лицом. — Но я не сомневаюсь, что я что-то забыл. Или положил не на то место. Или что один из матросов капитана Юйтайна с липкими пальцами избавил нас от чего-то, пока я не видел.

— Я обещаю, что не буду считать тебя ответственным за чужую кражу, Робейр, — заверил его Корис. Если это обещание и смогло как-то развеять уныние Сибланкета, Корис этого не заметил. С другой стороны, его камердинер знал их маршрут так же хорошо, как и он, и он довольно сильно сомневался, что Сибланкет больше, чем он, стремился к заключительному этапу путешествия.

Когда граф уже сидел на средней банке десятивёсельного катера, который (в конце концов) появился, чтобы переправить его на берег, он понял, что его собственные мысли сосредоточены на перспективах этого самого путешествия. По натуре он был менее мрачным парнем, чем Сибланкет, но в данный момент обнаружил, что его настроение было очень созвучно настроению камердинера. Единственной хорошей вещью в погоде было то, что почти не было ветра, но это не мешало чувствовать себя в открытой лодке как в ледяном доме самой Шань-вэй, и он был уверен, что сильный холод, который он чувствовал в данный момент, был лишь слабым предзнаменованием того, что будет, когда они достигнут Озера Пэй.

«Или, если уж на то пошло, как холодно будет между этим местом и Озером Пэй, — кисло сказал он себе. — Лангхорн, я надеюсь, что я действительно проведу по крайней мере две ночи подряд под крышей в тёплой постели, которая не качается подо мной от бортовой и килевой качки одновременно!»

— Перестать грести! — крикнул рулевой катера. — Убрать вёсла… и подходим бортом, Анди!

Корис поднял глаза и увидел длинную каменную набережную, видневшуюся уже совсем недалеко. Прилив начался достаточно давно, чтобы оставить гирлянду водорослей и моллюсков на расстоянии полутора футов от причала, и катер скользнул вдоль ряда каменных ступеней, ведущих вниз в море. Две или три нижние из возвышающихся ступеней были покрыты слякотной смесью из остатков морской воды и падающего снега (там, где они всё ещё не регулярно захлёстывались усталой зыбью) и выглядели очень коварными, но верхние ступени выглядели не намного лучше. По ним достаточно ходили, чтобы снег утоптался в лёд, но не похоже было, чтобы за последние несколько часов кто-то посыпал их свежим песком.

— Следите куда встаёте, милорд, — предупредил рулевой, и Корис кивнул в знак согласия. Затем он полез в свой кошелёк, чтобы добавить дополнительную четверть марки к чаевым команде лодки. Вероятно, это было именно то, на что надеялся рулевой, и граф знал это, но это не изменило его благодарности за напоминание.

— И ты тоже следи куда встаёшь, Робейр, — бросил он через плечо, впервые за месяц вставая и осторожно ступая на твёрдый камень.

Твёрдый камень, о котором шла речь, казалось, приседал и проваливался под ногами, и он поморщился от этого ощущения. Он мрачно подумал, что оно не поможет ему подняться по этой проклятой лестнице целым и невредимым.

— Я не хочу выуживать тебя — или багаж — из этой проклятой гавани, — добавил он, когда один из гребцов катера помог камердинеру перетащить тщательно сбалансированный сундук Кориса.

— Если не возражаете, милорд, я бы предпочёл, чтобы вам тоже не пришлось этого делать, — ответил Сибланкет, и Корис фыркнул, крепко (и благодарно) ухватился за верёвку, пропущенную через рым-болты, установленные на стороне причала, чтобы служить перилами, и осторожно поднялся по скользким ступеням.

Когда он наконец добрался до широкой ровной поверхности причала в целости и сохранности, он с облегчением вздохнул. Всё, казалось, продолжало двигаться у него под ногами, и он задался вопросом, сколько времени ему потребуется, чтобы восстановить свою сухопутную походку на этот раз. Учитывая, насколько продолжительным (и полным жизни) был переход через Залив, он не удивился бы, если бы это заняло значительно больше времени, чем обычно.

Он отошёл от верхней ступеньки лестницы, стараясь не слишком осторожно передвигаться по явно покачивающемуся причалу, затем развернулся, чтобы посмотреть, как Сибланкет и один из гребцов катера бережно поднимают багаж. Выражение лица камердинера было мрачнее, чем обычно, а его длинный — и красный от холода — нос казалось подёргивался, словно он действительно мог учуять какой-то упавший сундук или несчастный случай, незаметно подкрадывающийся ближе под покровом покрывающего всё вуалью снега.

Однако, несмотря на любой трепет, который мог бы испытывать Сибланкет, сундуки и чемоданы Кориса совершили опасное путешествие на набережную, не пострадав от катастрофы. И не успел Сибланкет спуститься по скользким ступенькам за своей более скромной дорожной сумкой, как за спиной графа кто-то откашлялся.