Могучая крепость

— Я знаю. — Глаза Шарлиен на мгновение потемнели, и она протянула руку, чтобы похлопать её по своему правому плечу. Затем выражение её лица снова стало более оживлённым, и она строго покачала головой, глядя на него. — Я знаю, — повторила она, — но не думай, что удовольствие снова видеть тебя заставит меня закрыть глаза на неприличие выбранной тобой формы обращения!

Секунду Стейнейр действительно казался немного озадаченным, но затем его собственные глаза заблестели, и он отступил, чтобы поклониться ей в притворном раскаянии.

— Простите меня… Шарлиен, — сказал он.

— Уже лучше, — сказала она ему, и он с усмешкой повернулся, чтобы поприветствовать уже Кайлеба.

С большинством мужчин Кайлеб удовлетворился бы пожатием предплечий, но это был Мейкел Стейнейр, которого он не видел лицом к лицу больше года, и его собственные глаза тоже не были полностью сухими, когда он жарко обнял архиепископа.

— Легче, Кайлеб! Легче! — ахнул Стейнейр. — Осторожнее с рёбрами! Они не моложе меня, знаешь ли!

— Они — и ты — крепче старого ботинка, Мейкел! — немного хрипло ответил Кайлеб.

— Теперь есть уважительный способ описать архиепископа, — заметил Стейнейр, и Кайлеб рассмеявшись, махнул в сторону кресла, ожидающего перед камином, в котором на решётке тихо потрескивал уголь.

— Что ж, нам просто нужно понять, сможем ли мы загладить свою вину. Зная тебя так же хорошо, как я, я ожидаю, что это будет довольно хорошим началом. — Он указал на декантер с виски, стоявший на краю столика, расположившегося между креслом и маленьким диванчиком рядом с ним. — На самом деле, купаж с Западного Острова. Было трудно заставить Шарли согласиться расстаться с ним — это двадцатичетырёхлетний гран-резерв — но она согласилась, что это, вероятно, будет лучшим способом привлечь твоё безраздельное внимание.

— У вас двоих, очевидно, прискорбно низкое — и пугающе точное — представление о моём характере, — сказал Стейнейр.

Архиепископ последовал за хозяевами к ожидающему его креслу и позволил себе сесть раньше их обоих. Большинство — не все, конечно, но определённо большинство — архиепископов Церкви Господа Ожидающего потребовали бы приоритета над любым простым монархом. Можно было бы ожидать, что хозяева останутся стоять, пока он не займёт своё место. Стейнейр этого не требовал… и это была одна из причин, по которой они всё равно настаивали на этом.

Как только они усадили его в удобное кресло, Шарлиен свернулась калачиком на одном конце дивана, сбросив туфли и поджав под себя ноги, в то время как Кайлеб занялся тем, что налил в три солидных бокала терпкого янтарного виски. Он добавил воды во все три и немного льда (который Чизхольм производил оптом в зимние месяцы) в стакан свой и Стейнейра. Шарлиен, которую барон Зелёной Горы научил правильно ценить изысканные напитки, расценивала загрязнение превосходного виски льдом как черисийское извращение. Когда она была в лучшем настроении, чем обычно, она была готова признать, что, учитывая тёплый круглогодичный климат Старой Черис, варварский обычай мог иметь некоторое оправдание в действительно экстремальных условиях, но это не делало его тем, чем должны были заниматься порядочные люди. Конечно, немного родниковой воды, чтобы смягчить алкоголь ровно настолько, чтобы выявить весь спектр запахов и вкусовых оттенков, было совершенно другим делом.

— О боже, — вздохнул Стейнейр, полуприкрыв глаза от блаженства, когда несколько мгновений спустя опустил свой бокал. — Вы знаете, не часто что-то действительно превосходит свою репутацию.

— Я должен признать, что Чизхольмские винокурни действительно лучше, чем наши в Черис, — согласился Кайлеб. — Я всё ещё нахожусь в процессе отбора проб и правильного развития своего вкуса. Но хорошая новость заключается в том, что мне понадобятся годы, чтобы попробовать их все.

— Это невероятно мягкое, — сказал Стейнейр, делая ещё один глоток и осторожно катая его по языку, прежде чем проглотить.

— Они перегоняют его трижды, — сказал ему Кайлеб. — И большинство винокурен тоже обугливают внутренности бочек. Винокурня на Западном Острове находится недалеко от Трейнсайда, и они добавляют немного торфа в сушильную печь — вот откуда берётся этот лёгкий привкус дыма. Мерлин говорит, что, помимо торфа, это очень напоминает ему то, что на Старой Земле называли «Бушмиллс[9]».

— Почему-то, когда он сказал нам это, это сделало больше, чем что-либо ещё — по крайней мере, для меня — чтобы установить связь между нами, живущими прямо сейчас на Сэйфхолде, и тем, откуда мы все действительно пришли изначально, — тихо сказал Шарлиен. — Мы не только по-прежнему перегоняем виски, но и кто-то, кто был там — на Старой Земле — ценит то, что мы производим.

— Во всяком случае, ценит вкус. — Улыбка Кайлеба была столь же кривой, сколь и печальной. — Очевидно, ПИКА больше не может по-настоящему ценить алкоголь. И для меня это доказательство того, что Мерлин отказался от всего, чтобы быть здесь.