Могучая крепость

Он перевёл взгляд с кружащихся снежинок на роскошные апартаменты, отведённые его брату. У каждого викария в огромном, величественном комплексе Храма были личные апартаменты, но, как и следовало ожидать, апартаменты Сэмила Уилсинна не были особенно огромными. Они не были крошечными, но всё же были значительно скромнее, чем мог бы потребовать викарий с таким положением, как у Сэмила.

Кроме того, они были обставлены более аскетично и просто, без вызывающей роскоши, которой требовали другие викарии. Жаспер Клинтан, нынешний Великий Инквизитор, был тому примером. Ходили слухи (почти наверняка верные), что одни только произведения искусства в его покоях, вероятно, стоили общего годового дохода большинства баронств. Не говоря уже о том факте, что Клинтан потребовал и получил одни из вожделенных угловых апартаментов, с окнами, выходящими одновременно на восток и на север, что позволяло ему обозревать крыши, башни и здания Зиона через окна с одной стороны и великолепный купол, и колоннаду главного Храма с другой.

Ховерд предположил, что кто-нибудь мог бы утверждать — как, очевидно, и сделал Клинтан, — что такие апартаменты соответствовали должности человека, ответственного за надзор за состоянием души Матери-Церкви. Не раз он слышал, как Клинтан благочестиво декламировал о необходимости должным образом поддерживать авторитет и престиж Великого Инквизитора. О необходимости подчёркивать требуемую — всегда требуемую — степень власти этого должностного лица над всеми детьми Матери-Церкви, способами, которые могла бы распознать даже самая мирская душа. Достучаться до тех, кого слишком легко впечатлить атрибутами и силой этого мира, способами, которые даже они не могли игнорировать. Речь никогда не шла о его собственном прожорливом, жадном, развратном, властолюбивом личном образе жизни или желаниях. О, Лангхорн, нет!

Ховерд почувствовал, как его губы сжались, а в животе вскипела кислота, когда он сравнил избранную братом простоту апартаментов — отсутствие скульптур, нехватку бесценных ковров, отсутствие потрясающих живописных холстов, которые когда-либо создавали величайшие мастера Сэйфхолда — с апартаментами Клинтана. На стенах Сэмила висели картины, но это были портреты его первой и его нынешней жены, трёх сыновей, двух дочерей, зятя и первого внука. Мебель была удобной и, конечно, недешёвой, но всё же это была всего лишь мебель, выбранная потому, что она была удобной, а не для того, чтобы подчеркнуть важность её владельцев. А произведения искусства, украшавшие его книжные полки и столик для молитв, были скромными и сдержанными, почти все изящно выполненные, но большинство из них были созданы менее известными художниками, которых он решил поддержать своим покровительством, потому что что-то в этих произведениях тронуло его собственное сердце, его собственную душу и веру.

«Если бы только Сэмил победил на выборах, — с горечью подумал Ховерд. — Он был так близок. На самом деле, я всё ещё не уверен, что победил действительно Клинтан. В конце концов, за подсчёт голосов отвечал этот лизоблюд Рейно, и посмотрите-ка, где он оказался!»

«Конечно, если бы победил Сэмил, если бы он стал новым Великим Инквизитором вместо Клинтана, огромная пропасть между тем, как он обставил бы свои апартаменты в Храме, и тем, как то же самое сделал Клинтан, была бы наименьшей из проблем Матери-Церкви».

«Во-первых, этого проклятого раскола никогда бы не произошло. Сэмил никогда бы не согласился на небрежное предложение Клинтана полностью уничтожить целое королевство только потому, что оно его разозлило. Если уж на то пошло, Клинтан вообще был бы не в том положении, чтобы выдавать подобные предложения! Конечно, — мрачно признал Ховерд, — есть не меньшая вероятность, что если бы он победил, то к этому времени его бы уже убили. В конце концов, такое случилось далеко не с одним из наших предков. Так что, как минимум, мы были бы избавлены от этого».

Не то чтобы это в конце концов хоть что-то изменило.

Он глубоко вздохнул, и его суровый взгляд смягчился, когда он взглянул на своего брата. Они с Сэмилом всегда были близки, несмотря на почти десять лет разницы в возрасте. Он всегда восхищался Сэмилом, всегда знал, что Сэмилу суждено совершать великие дела для Бога и Матери-Церкви.