Могучая крепость

«Буксировка» из доков была далеко не таким трудоёмким делом, как можно было бы предположить по описанию Теннира. Возможно это было связано с тем, что Корис никогда раньше не сталкивался с ней, и потому у него не было накопленного запаса притупляющей удивление осведомлённости, который нужно было преодолеть. В отличие от Теннира и его команды, он смотрел на неё в первый раз и зачарованно наблюдал, как погонщики расставляли снежных ящериц на свои места. Было очевидно, что ящерицы делали это раньше множество раз. Они и их погонщики двигались с сочетанием плавного опыта и терпения, а тяжёлые цепи и стопорные штифты музыкально звенели на фоне бурлящей картины команд и понуканий, пока тяжёлые постромки прикреплялись к специальным буксирным кронштейнам на носу «Шершня». Учитывая сложность задачи, они справились с ней за удивительно короткое время, а затем — понукаемые гораздо более громкими криками — снежные ящерицы навалились на свои хомуты со своеобразным, хриплым, почти лающим свистом усилий, с которым Корис познакомился за последний месяц. Мгновение ледяной буер отказывался двигаться. Затем полозья оторвались ото льда, и он начал грациозно скользить вслед за напрягающимися снежными ящерицами.

Как только они привели буер в движение, он двигалась уже достаточно легко, и пока они постепенно удалялись от доков, Корис почувствовал первые ледяные пальцы освежающего бриза, который, как обещал Теннир, ждал их на озере. Им потребовалось больше трёх четвертей часа, чтобы уйти достаточно далеко, чтобы удовлетворить Теннира, но затем снежные ящерицы были отцеплены, старший погонщик весело помахал рукой, и команда буксировщиков направилась обратно в Лейквью.

Корис наблюдал за их уходом, но только до тех пор, пока отданные чётким голосом команды с тесных шканцев не отправили команду «Шершня» по своим местам поднимать паруса. Находившееся на расстоянии руки очарование этими приготовлениями отвлекло его внимание от удаляющихся снежных ящериц, и он стал смотреть, как поднимают латинский парус буера. В некотором смысле его знакомство с обычными кораблями только сделало этот процесс ещё более странным. Несмотря на то, что его мозг знал, что под ними, вероятно, сотни футов воды, он не мог избавиться от ощущения, что стоит на суше, и было что-то странно сказочное в том, чтобы наблюдать за моряками, снующими по палубе корабля, в то время как сверкающий, твёрдый как скала, лёд простирался далеко вперёд, насколько только мог видеть глаз.

Но даже если он и испытывал такие ощущения, то он явно был единственным на палубе «Шершня», кто их испытывал. Или, возможно, остальные просто были слишком заняты, чтобы беспокоиться о таких причудливых впечатлениях. И они определённо знали своё дело. Это стало ясно, как только был поднят парус. Парусина жаловалась, тяжело хлопая на сильном ветру, свистящем по палубам, и «Шершень» зашевелился под ногами, как будто ледяной буер задрожал от нетерпения. Затем на парусе были выбраны шкоты, рю был[6] сбалансирован, и судно начало движение.

Сначала медленно, со своеобразным скрежещущим и в то же время свистящим звуком от его полозьев. Движение под ногами было странным, оно отдавало вибрацией сквозь настил палубы с силой и… твёрдостью, которых Корис никогда не испытывал ни на одном плавающем по воде судне. Это был не совсем правильный способ описать то, что он чувствовал, но Корис не смог придумать лучшего, и протянув руку и коснувшись поручня, он почувствовал ту же вибрацию, передающуюся по всей ткани судна и мягко танцующую в его собственных костях.

Вначале буер набирал скорость очень медленно, но по мере того, как он постепенно удалялся от ветровой тени Лейквью, он постепенно начал ускоряться. На самом деле он делал это быстрее, чем любая галера или галеон, и Корис почувствовал, как его губы поджались от внезапного понимания. Он должен был подумать об этом раньше, понял он, когда Теннир впервые описал ему скорость «Шершня». На своих полозьях буер избегал огромного сопротивления воды, создаваемого погружённым корпусом обычного судна. Конечно, он ускорялся быстрее… и без этого самого сопротивления он должен был быть намного быстрее при любом заданном наборе условий ветра.

Потому что именно для этого он и был предназначен.

* * *

— Наслаждаетесь, милорд?

Халису Тенниру пришлось практически крикнуть в ухо Корису, чтобы его вопрос был услышан сквозь рёв скользящий полозьев. Корис не заметил его приближения — он был слишком занят, глядя вперёд, цепляясь за поручни, в то время как его глаза сверкали от восторга — но он быстро повернулся, чтобы встретиться взглядом с капитаном «Шершня».

— О, определённо, отче! — крикнул в ответ граф. — Боюсь, я не совсем поверил вам, когда вы сказали мне, какой он быстрый! Он, должно быть, делает…сколько? Миль сорок в час?

— Не при таком ветре, милорд. — Теннир покачал головой. — Он быстрый, но потребовался бы, по крайней мере, сильный шторм, чтобы двигать его так быстро! Думаю, мы сейчас делаем миль тридцать.