Могила Таме-Тунга

«Хорошо, что я его оставил в лагере. По крайней мере, он один не потерял головы», — подумал Агурто, направляясь за верным Руи.

В лагере царила паника. Больше всех волновались проводники. При появлении Руи и Агурто они закричали.

— Мы дальше не пойдем, Капитан!

— Мы не хотим, чтобы наши кости пожирали муравьи!

— Поворачивай назад, Капитан. Ты видел, как страшен Могуена!

Если бы Капитан сейчас стал угрожать или уговаривать, это еще больше распалило бы возбужденных людей. И он молча, ни на кого не глядя, прошел в свою палатку.

Постепенно крики стихли. Капитан подождал еще немного, вышел из палатки. Возле проводников он остановился, широко расставив ноги.

— Ну, рассказывайте, что это за Могуена?

Спокойный и чуть насмешливый тон Агурто подействовал на проводников отрезвляюще.

Они заговорили все разом, но Капитан прикрикнул, ткнул пальцем в Касаву.

— Говори ты!

Проводник смутился.

— Он большой и лохматый. Похож на жабу. Весь зеленый. Вот такой ростом. — Касава приподнял руку вровень с собой. Остальные негры подтвердили слова товарища.

— Ну, а ты, тоже видел эту лягушку? — обратился Агурто к Лоренцо, ковырявшемуся в ногтях.

— Да, Кэп, видел, и до сих пор вижу, будь она тысячу раз проклята! — подтвердил Лоренцо.

— Она сидела на дереве. Когда мы остановились, она спрыгнула и поскакала прямо на нас, — уточнил Отега. — В жизни не забуду ее рожи.

— А ты, Фабиан, тоже видел Могуену? — нахмурился Агурто.

— Не знаю, что и думать, Кэп, но эта тварь действительно бросилась на нас.

Агурто смутился. Что за чертовщина? У полутора десятка людей одна и та же галлюцинация. Он был уверен, что все увидели того же, что и он, оранжевого паука или, может быть, целое скопище пауков, и ошибся. Напугало людей какое-то другое чудовище. Но какое? Пробормотав себе под нос что-то невнятное, Агурто удалился в палатку. Он должен основательно отдохнуть. Он больше не в состоянии бороться с этими сумасшедшими. Сельва затуманила им головы.

И все-таки Капитан не сомневался, что по соседству с лагерем находится этот Могуена или какой-то другой невиданный страшный зверь. Может, о нем предостерегала запись в индейской книге: «…Здесь будь особенно осторожен, берегись Лагуса и Биата!»

Агурто лежал на циновке, устремив глаза в полотняную стенку, по которой сновали муравьи. Как он чертовски устал! Что ждет их завтра или этой же ночью? И, кажется, впервые не ведавшее страха сердце Железного Капитана сжалось.

— Не смотрите на меня с таким отвращением, сеньор Руи! И под самой безобразной внешностью может скрываться добрая душа. Вот уже десять лет, как я в полной мере чувствую на себе то, что называется презрением. И поверьте, сеньор Руи, это во сто крат хуже самой свирепой ненависти! Десять лет! Подумайте, сеньор Руи, десять лет! Все эти годы я встречал только презрение, отвращение и, в лучшем случае, жалость. Мне плевали в лицо, от меня отворачивались самые безобразные старухи. Не слишком ли это много для одного человека, сеньор Руи? — вполголоса говорил Фесталь Фалькони.

Он и Руи Мейер сидели на ящике с галетами, жевали табак, время от времени сплевывая густую коричневую слюну. Железный Капитан из палатки еще не выходил, хотя уже наступило время назначать на ночь охрану.

— Вы спасли мне жизнь, сеньор Руи, и Фесталь умеет быть благодарным. Но скажите, вы это сделали из жалости или так же, как выловили бы попавшего к вам в чашку кофе таракана? Впрочем, не говорите! Я знаю, у вас доброе сердце. Да, знаю! И я не всегда был таким, сеньор Руи. Когда-то я жил в небольшом селении возле Сантарена со старушкой-матерью. Как водится в жизни каждого парня, у меня была любимая девушка…

Руи, преодолевая отвращение, с недоверием посмотрел на Фес-таля: неужели можно любить такого урода?

— Это — извечная история: бедный юноша влюбляется в богатую сеньориту или наоборот. И такие истории будут всегда, пока не исчезнет человеческий род, — продолжал Фесталь, задумчиво покачивая головой. — Я был бедным гаучо на фазенде[9] префекта муниципалитета. Она — дочь хозяина и звали ее Симина. Мы любили друг друга, дали клятву стать мужем и женой. Я хотел ее украсть, как это делают благородные кабальеро по ту сторону Алпау, но подумал, что, похищая девушку, я тем самым обрекаю ее на нищету. Этого я не хотел. Я пришел к ее отцу — алькальду, главе муниципалитета, и заявил, что хочу жениться на его дочери, но поскольку сейчас у меня нет ничего, кроме коня и долгов, — пусть он повременит с замужеством Симины. Скоро я разбогатею и все уладится. Отец Симины натравил на меня собак. Я отбился от них плетью и ускакал. Я был молод, кровь бурлила в моих жилах, к тому же меня любила самая красивая девушка на свете. Целый год я искал золото в песках Минас-Жераиса, алмазы на берегах Курупунга, а нашел только лихорадку…