Мое преступление

– Что ж, стена, опоясывающая поместье, и впрямь древняя. Одни ворота в ней изготовлены в период расцвета готики, причем я не вижу никаких следов разрушения или реконструкции. А вот жилой дом и поместье в целом… В здании угадываются идеи эпохи романтизма, но я практически уверен, что построено оно не в те времена. Использовано слишком много модных сейчас архитектурных приемов. Да и если говорить о названии… Парк Приор тотчас же вызывает в памяти средневековое аббатство, залитое лунным светом. Полагаю, спиритуалисты всех мастей и посейчас видят здесь призрак какого-нибудь монаха. Но если верить единственному найденному мною на сегодняшний день научному труду о здешних местах, поместье назвали Парк Приор по той же причине, по которой любой сельский дом называют домом Поджера или Бейкера. Просто-напросто когда-то здесь стоял одинокий дом мистера Приора, его ферма, служившая ориентиром для местных жителей. И подобных случаев тьмы и тьмы, что здесь, что где-либо еще. Скажем, на месте этого пригорода в незапамятные времена стояла деревушка. Вы знаете, как мы, британцы, любим выбрасывать буквы, произнося названия, так что в народной памяти название это сохранилось как Омтезус. Многие из второсортных поэтишек по этому поводу предавались фантазиям об Омуте Езуса, кельтского бога-быка, с жертвоприношениями, волхвованием и прочими глупостями, вовсю нагоняя кельтскую муть по окраинным гостиницам. Однако любой, взявший на себя труд ознакомиться с фактами, узнает, что «Вдомлезус» – это просто сокращение от «в дом лезут». Скорее всего, название пошло от какого-нибудь банального местного происшествия. Именно это я и имел в виду, говоря, что археологи ищут по-настоящему старинные вещи, но находят по большей части современные поделки.

Тут кое-что отвлекло внимание Крейна от сравнительного анализа древностей и новшеств, и эта причина, приблизившись, вскоре стала очевидной. Джулиет Брай, сестра лорда Балмера, неспешно пересекала лужайку в сопровождении некоего джентльмена. Еще двое шли позади них. Возможно, точка зрения молодого архитектора кому-то показалась бы нелогичной, но сейчас он явно предпочитал, чтобы Джулиет сопровождали трое мужчин, а не один.

Итак, рядом с Джулиет шел знаменитый итальянский князь Бородино[78]. Он был настолько известен, насколько может быть известен видный дипломат, чьей основной специализацией являлись секретные операции. Сейчас он совершал турне по загородным поместьям Англии, а вот какие именно дела привели его в Парк Приор – это было окружено такой тайной, о которой мог бы мечтать любой дипломат. Князь прослыл бы первостатейным красавцем, не будь он лыс как колено, и это первое, что бросалось в глаза в его внешности. Однако лысый – это мягко сказано: звучит фантастически, но мир был бы потрясен, если бы кто-либо обнаружил на князе хоть малейшие следы растительности. Пожалуй, подобное открытие можно сравнить с появлением роскошной шевелюры на бюсте какого-нибудь римского императора. Костюм облегал высокую фигуру князя и был застегнут на все пуговицы, что еще больше подчеркивало силу и мощь этого человека. В петлицу князь вставил красный цветок.

У одного из двух идущих сзади джентльменов также имелась лысина, но не настолько впечатляющая. Он явно начал лысеть преждевременно, поскольку его вислые светло-русые усы еще не тронула седина, а если взгляд временами и тяжелел, то это объяснялось не годами, а утомленностью. Его звали Хорн Фишер, и он обладал счастливой способностью легко и непринужденно болтать обо всем на свете – чем сейчас и занимался.

Его спутник привлекал куда больше внимания, и его внешний вид даже мог показаться зловещим. Он был старинным и наиболее близким другом лорда Балмера, и это придавало ему особый вес в глазах окружающих. С аскетической простотой он называл себя всего лишь мистером Брэйном, но за этим именем скрывался человек, много лет проведший в Индии и приобретший там недюжинный опыт полицейской и судебной деятельности. Враги, имевшиеся у него в достаточном количестве, рассказывали о предпринятых им мерах борьбы с преступностью так, словно он сам совершал нечто ужасное. Сейчас он представлял собой загорелого, неимоверно тощего мужчину с темными, глубоко запавшими глазами и черными усами, прятавшими движения его рта. И хотя мистер Брэйн напоминал больного неведомой тропической лихорадкой, двигался он куда энергичней, чем его усталый спутник.

– Что ж, все решено! – с невероятным воодушевлением провозгласила леди, стоило ей приблизиться на расстояние, позволяющее приветствовать гостей. – Всем вам предстоит надеть маскарадные костюмы, и очень может статься, что и коньки. И я не желаю даже слышать, князь, будто одно не вяжется с другим. Наконец-то ударили морозы! Когда еще нам в Англии выпадет такой шанс?

– В Индии тоже не слишком-то снежно, – вставил реплику мистер Брэйн.

– Да и Италия не такая уж ледяная страна, – поддакнул князь.