Моё пост-имаго

У ведущей во двор двери застыла сутулая фигура мистера Споллвуда, учителя манер и воспитания, которого, судя по его выражению лица, сейчас жутко пытали, – он ненавидел это место. В руках мистер Споллвуд держал шумомер с датчиком и следил, чтобы стоявший во дворе гул не достигал регламентированного школьными правилами предела детского шума. В глазах-окнах здания школы виднелись серые фигуры других учителей, неотрывно глядящих на двор: пусть сейчас и была большая перемена, дети не должны чувствовать себя слишком веселыми и радостными, ведь «радость – это прямая дорога к нарушению правил» – так считал Горнон Гокби, господин школьный директор.

По углам двора сиротливо жались оставшиеся от шквала клочья тумана – за прошедшие дни они так до конца и не развеялись. Кто-то из детей запускал в клочья руки и, с опаской оглядываясь на мистера Споллвуда, ел их. Больше от скуки и любопытства, чем от голода.

Калеб Мортон сидел отдельно от других на качелях в паре ярдов от решетки ограды – в паре ярдов от огромного шумного мира взрослых.

Уныло скрипели натянутые цепи. Мальчик покачивался совсем чуть-чуть, не отрывая ног от земли. Прочие дети глядели на него исподлобья, перешептывались, но, когда он смотрел на них в ответ, тут же отворачивались. Если бы учителя не били их по рукам указками, они непременно тыкали бы в него пальцами.

То, что с ним что-то произошло, ни для кого не было тайной. Когда Калеб вернулся в школу, его прежние друзья, Эмили, Фред и Картавый Суили, сделали вид, что незнакомы с ним. Признаться, у него и не было особого желания поддерживать общение как с ними, так и с кем бы то ни было вообще. Он говорил с трудом и, когда отвечал на какой-нибудь заданный учителем вопрос, выдавал слова коротко, отрывисто, с тяжелым придыханием. А еще он отчаянно заикался, отчего другие дети смеялись.

Ученикам было запрещено каким-либо образом привлекать внимание к случившемуся или поднимать эту тему, но, разумеется, несмотря на все запреты, какие только истории не ходили по школьным коридорам, а с ударом колокола, знаменующим начало большой перемены, эти истории выскользнули и во двор.

Старые друзья во что-то играли, лениво болтали о том, как тяжело учиться, а еще о том, что хочется поскорее вернуться домой. Картавый Суили хвастался новой игрушкой…

После всего, что произошло, Калеба не интересовали игрушки, игры и тому подобное. Ничто не приносило ему радости – откуда-то он знал, что больше никогда не сможет улыбаться. Впрочем, ему и не хотелось.

Так он и сидел первые десять минут перемены, думал о произошедшем, думал обо всем плохом, что еще случится впереди, когда вдруг почувствовал, что кто-то стоит у ограды со стороны улицы. Он обернулся и увидел… его.

Это был высокий худой человек в двууголке и длинном пальто. Лицо его скрывалось за белой носатой маской, а вокруг шеи был обмотан длинный красный шарф.

– Эй, мальчик, подойди-ка сюда, – негромко позвал незнакомец.

Калеб огляделся по сторонам. Другие дети совершенно о нем позабыли и занимались своими никому не нужными делами. Мистер Споллвуд, как обычно, мечтал об аэробомбе, которая просто обязана была вот-вот рухнуть прямо в центр этого двора. Всем было все равно. Мама часто твердила Калебу, что ни в коем случае нельзя заговаривать с незнакомцами, но все же что-то подтолкнуло его, он встал с качелей и подошел к ограде…

Вблизи незнакомец казался еще более высоким и тощим. В руках он держал трость.

Незнакомец заговорил. Все началось с вопроса, а затем переросло в целый монолог – человек в маске что-то спрашивал, уточнял, Калеб ему что-то отвечал. Речь была о чем-то настолько странном, что мальчик даже не особо понимал сути.

За спиной вдруг раздался строгий голос:

– Мортон!

Калеб вздрогнул, обернулся и увидел идущего к нему быстрой походкой мистера Споллвуда.

– Кто это был? – спросил учитель, подойдя.

Калеб повернулся к ограде, но за ней уже никого не было.

– К-к-какой-то джентльмен, – заикаясь, ответил мальчик. – С-с-спрашивал дорогу, с-с-сэр…

– Сейчас будет звонить колокол, – подозрительно косясь на опустевшую улицу за оградой, проговорил учитель, после чего поглядел на Калеба. – Возвращайтесь в школу, Мортон, и больше не заговаривайте с незнакомыми людьми.

– Х-х-хорошо, сэр.

– Мортон!

– Да, с-с-сэр?

– Куда нужно было этому джентльмену?

Калеб пожал плечами:

– Улица К-к-кошмаров, на к-к-которой находится дом… э-э-э… с т-т-тайнами.

– Не знаю такого места.

– Я т-т-тоже, сэр.

Калеб поплелся ко входу в школу, но не успел он пересечь двор, как к нему сзади подошли два старших ученика, Тревор и Хоули, известные задиры.

– Эй ты, уродец! – засмеялся Хоули. – У тебя лицо сползло! Не хочешь поправить?!

– Вы только поглядите! – вторил ему Тревор. – Его криворукая мамочка криворуко пришила ему личико на место. И что ты нам промямлишь на это, глупый заика?

Калеб вжал голову в плечи, он заставлял себя не оборачиваться, а задиры продолжали идти в паре шагов позади и шпыняли его, но тут ударил школьный колокол – и толпа учеников разделила их. Дети вернулись в классы. Занятия продолжились…