Модильяни

По злой иронии судьбы выставки Модильяни после его смерти были развернуты в том самом городе, который его так долго не признавал. Первая большая «ретроспектива» открылась в 1921 году в галерее Левек, а в феврале 1922 года тридцать девять картин были выставлены в галерее Бернхейма-младшего. Довольно скромная итальянская ретроспектива, не более дюжины работ, была впервые представлена публике благодаря Витторио Пика в 1922 году на XIII Международной выставке искусств в Венеции. Отклики на нее были по большей части негативными. 11 октября 1922 года Артуро Ланчелотти в римском «Корьере дель Италиа» писал: «Длинные страусиные шеи и лица, обведенные простой линией, бегущей неровно, словно ее провел глаз астигматика. Скажу больше: в этом взгляде, словно сквозь выпуклое зеркало, нет ничего, что бы говорило о художнике — ни рисунка, ни психологического проникновения, ни даже цветового решения».

Ему вторил Франческо Сапори: «Дюжина женских портретов в статичных и вульгарных позах, с угловатыми лицами. Выполнено с прилежанием, но непонятно, что это: то ли мучения, то ли усталость. Краски смешаны как попало; в общем, все сложно, претенциозно, но безжизненно». Самым убийственным было суждение Энрико Тровеза: «Двенадцать неуклюжих и кривых голов, которые может нарисовать и раскрасить ребенок лет пяти, впервые взявший в руки кисточку. Говорю «пяти лет», поскольку к семи или восьми любое дитя рисует, несомненно, уже лучше».

Первыми итальянцами, оценившими Модильяни по достоинству и открывшими его для соотечественников, стали Паоло д’Анкона с серией статей 1925 года и Джованни Шайвиллер с иллюстрированной монографией, которая вышла в свет в 1927 году. Надо добавить сюда и эссе, датированное 1925 годом. Признание на родине Модильяни пришло в 1930 году на XVII Биеннале в Венеции. Десятилетие со дня смерти стало знаменательным для художника. Были опубликованы очерки, эссе и статьи Луиджи Бартолини, Винченцо Кардарелли, Джиджи Кесса, Винченцо Костантини и множества других авторов. В том же 1930 году Уго Ойетти написал о том, что Модильяни — художник, требующий серьезного осмысления. Несмотря на то что он «ниспроверг великие каноны живописи, в его картинах сочетаются благородство и хрупкость, трагизм и нежность».

В Соединенных Штатах первая выставка Модильяни открылась в 1929 году в Нью-Йорке, в галерее «Де Хок и К⁰». На ней было представлено тридцать семь картин. После Нью-Йорка Модильяни увидели и в других больших американских городах — Бостоне и Лос-Анджелесе. Своей популярностью в Америке живопись Модильяни обязана доктору Альберту С. Барнесу, человеку необыкновенной интуиции и удачливости. Даже на фоне фанатичных поклонников и торговцев полотнами с Монпарнаса Барнес выделялся своим энтузиазмом и преданностью искусству. В любом случае, он был самым щедрым из них. Успех сопутствовал его начинаниям еще с тех самых времен, когда, будучи студентом-медиком, он изобрел лекарство «Аргурол» (дезинфицирующий раствор для носа), имевшее огромный спрос. Когда Альберт решил стать коллекционером современной живописи, то первым делом скупил собрание Лео Стайна — последний вместе со своей сестрой Гертрудой познакомили его с Пикассо, Матиссом и кубистами. Неудовлетворенный достигнутым, Барнес бросился на поиски новых, менее известных имен. И с этого момента питомцы Леопольда Зборовского обретают известность.

Несколькими годами ранее Зборовский навестил Сутина в Сере, где живущий в удалении от Парижа художник пребывал в полной нищете. В 1919 и 1920 годах Сутин написал немало картин, что-то более двухсот, которые без рам были разбросаны по мастерской. Отчаявшийся живописец постоянно порывался уничтожить их, потому что они казались ему неудачными. Збо увез с собой в Париж сто пятьдесят его картин, часть разместив у себя в шкафу, а часть — под кроватью. В январе 1923 года Барнес в сопровождении Поля Гийома зашел к Леопольду. Он увидел одну из работ Сутина в какой-то галерее и хотел знать о нем побольше. Зборовский открыл шкаф, и американец купил сразу все полотна, отдав за каждое по тридцать пять долларов. Удивительный и неожиданный успех окрылил как Сутина, так и Леопольда, который до сего дня продавал работы художника по двадцать и пятнадцать франков «за штуку».