Модификаты

— Ну да, а еще, как правило, не бедные. Ну ладно, это к теме не относится. Я хотела бы донести до вас всех то, что мои некоторые соплеменники, прибывшие сюда, смертельно опасны. И здесь как раз достаточно поводов для моего стыда. Мы, земляне, совсем не такие, как вы. Мы лжем, предаем, жаждем власти и признания, с легкостью идем на насилие. То есть, конечно, не все люди настолько испорчены, и наше общество во всеуслышание осуждает эти качества в человеке, но дело в том, что очень для многих открытое отрицание таких черт в себе — всего лишь лицемерие. Наши жизненные принципы отличны от ваших, да, собственно, они по большой части и не принципы никакие, а разные амбиции, в угоду которым считается допустимым врать, манипулировать. И применять насилие, к сожалению. Пусть не всегда прямое, откровенное, это могут быть тайные чудовищные эксперименты или особенные, создаваемые в обществе условия, вынуждающие людей поступать так, как выгодно другим, и никак иначе… — остановилась, всмотревшись в смуглое лицо Вали, желая знать, понимает ли она хоть часть того, что я пытаюсь донести, и получила в ответ спокойный кивок, говорящий, что весь мой монолог не прозвучал для нее чушью. — Не суть, как и что делается, но это порождает в итоге еще больше агрессии. И капитан Тюссан, который и был моим мучителем, является человеческим существом, преисполненным самого худшего: жаждой власти, чувством собственного превосходства и уверенностью, что у него есть право вершить чужие судьбы. И все это он для себя оправдывает подлостью нашего общества в целом, в результате чего он родился таким, какой есть, и в частности виной моих родителей. Он уверен, что я, только за то, что их дочь, заслуживаю всего дурного, что творил со мной, и это помимо всего прочего, в чем действительно провинилась, разрушив его планы. Кроме того, ему очень нужно то, что у меня здесь, — указала пальцем на свой лоб, — и, учитывая его просто маниакальную целеустремленность, наличие множества опасных технологий и современнейшего оружия в его руках, мое присутствие способно сделать ваше спокойное существование более чем опасным. Я — угроза, потому что, пока Тюссан жив, он будет искать способ заполучить меня обратно.

У меня даже во рту слегка пересохло, так я торопилась донести свою мысль, а высказав, вдруг ужаснулась. Как я, должно быть, выгляжу в глазах Вали: внезапно свалившаяся им на голову чужестранка, с легкостью порочащая своими заявлениями собственную расу. Но пусть уж лучше я буду выглядеть гадко, нежели кто-то пострадает. Я не избегала прямого пристального взгляда женщины, готовая прочесть в нем любые изменения и даже осуждение, но неожиданно она протянула руку и, почти напугав в первый момент, погладила меня ладонью по щеке. Мягко, тепло, будто я была ребенком. Я сначала чуть не отшатнулась, не будучи в состоянии сразу принять эту странную ласку, захваченная врасплох ошеломляющим воспоминанием о маминых прикосновениях. Как же это давно было и насколько же отличалось от любого, даже самого нежнейшего и бережного мужского касания. Горло предательски сжалось, а в груди разлилась щемящая боль-облегчение.

— Знаешь, Софи, я думаю, это немного моя вина в том, что ты до сих пор не можешь ощутить полную защищенность, — немного задумчиво сказала Вали, оглянувшись, легко опустилась на лужайку густой желтоватой травы рядом с тропинкой и жестом предложила мне присоединиться. — Я упустила, что твой разум работает немного по-другому. Тебе недостаточно получить заверения в чем-то или просто увидеть, но нужно узнать, почему и как именно все обстоит. Верно?

— Вы намекаете на то, что я слишком недоверчива и постоянно во всем сомневаюсь? — Я села напротив нее, поджав ноги, ощущая себя немного смущенной и в тоже время признавая, что да, такая я и есть.

— Нет, девочка, я о том, что твое мышление пытливо и всегда желает знать наверняка, а не просто верить. Я заметила, как ты смотришь на незнакомые, удивляющие тебя вещи. Так, словно желаешь проникнуть внутрь их.

Тут тоже нужно с ней согласиться. Так уж я устроена. Мгновение любования в целом, и потом начинают работать неумолимые шестеренки, подбирая определения, анализируя, подгоняя под известные критерии. Поэтому я всего лишь кивнула.

— Тогда тебе стоит знать, что сокровенные земли, на чью защиту мы так неосмотрительно на твой взгляд полагаемся — это не некая часть Реомы, существующая здесь и сейчас.

"Реома". Я поняла, что к своему стыду, впервые слышу, как местные называют родную планету и вообще-то не удосуживалась прежде этим интересоваться. Для меня этот мир звался Нью Хоуп. Как по-человечески, точнее, по земному, однако. Но остальное, сказанное Вали, затмило этот факт.

— Простите, я не совсем понимаю, — нахмурившись, пробормотала я.