Модель инженера Драницина

Двое пионеров Гриня и Рафка стояли у окна и по столбам высчитывали, сколько километров осталось до ближайшей станции. На их языке этот способ вычисления назывался «тайна столба». В одном из купе клеили стенгазету. Вход в редакцию был воспрещен. И вдруг в купе ворвалась Софочка, она прыгала, смеялась и вообще вела себя так, как будто это было простое купе. Секретарь редакционной коллегии попросил Софочку удалиться. Но та только передернула худенькими плечиками. Начался спор, собрались ребята.

Крик разбудил Петю.

Узнав в чем дело, он быстро навел порядок. Спать не хотелось.

Вдали мелькали огни какой-то станции. Петя пошел на платформу.

«Выйти что ли», — подумал Петя.

— Сколько он здесь стоит?

— Семь минут, — ответил проводник.

Верный своей привычке Петя вышел на станцию через пять минут после остановки.

Темнело. Не торопясь он прошел по перрону. Спустился по каменистому откосу вниз. Спросил у какой-то бабы почем курица и, не дождавшись ответа, бросил небрежно:

— Дорого просишь.

Но вот колокол ударил два раза. Петя так же медленно, с выдержкой побрел к перрону. Робко прозвенел свисток. Поезд уходил.

«Надо бежать», — подумал Петя и прибавил шаг. Неожиданно он поскользнулся и кубарем полетел под откос прямо под ноги бабе с курицей, та вскрикнула, выронила латку и, схватив курицу за ногу, бросилась бежать прочь.

Петя встал, потирая ушибленную ногу. Вдали замирал гул уходящего поезда. Петя бросился было бежать. Но поезд ушел.

Было темно, ветер шумел в тополях, мигали огни на линии. Надо было что-то делать. Петя полез было в карман, но вспомнил, что билет и деньги остались в пиджаке в боковом кармане. Он совсем по-детски сморщился и заплакал.

Шумели тополя. С фронтона белого станционного домика смотрела вывеска:

«Станция Горохов. От Москвы 6892 км»

Глава X ПАВЕЛ ТРЕПЕЩУЩИЙ (ПСЕВДОНИМ) НАХОДИТ КОМПАНЬОНА

Для писателя Павла Трепещущего (псевдоним) наступили явно плохие времена. Литература не кормила.

Года два тому назад он поместил стихотворение в районной газете. Посвящено оно было актуальнейшей проблеме сохранения телячьего поголовья и каждое четверостишье кончалось звучным рефреном:

В ком память прошлого свежа
Телят спасайте от ножа.

С тех пор ему удалось поместить еще три вещицы. Но горе Павла Трепещущего заключалось в том, что он был лирик и лирик старомодный. В стихах его неизменно присутствовали девы, ланиты, грудь пышная и белая как пена, любимая женщина называлась по очереди то кумиром, то змеей коварною и криводушною. Редактор райгазеты, прочитав одно такое стихотворение, явно испугался и стал как-то сторониться поэта. Чем жил Павел Трепещущий — неизвестно. Службу он отрицал принципиально и однажды, когда ему знакомый бухгалтер предложил поступить счетоводом, он гордо ответил, что в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань, и еще ехидно добавил, что рожденный летать ползать не может.

Бухгалтер смертельно обиделся и перестал кланяться. Удручаемый материальными невзгодами, Павел Трепещущий решил извлечь доход из своей комнаты. Для этой цели он и вывесил бланк с надписью:

«Писатель Павел Трепещущий (псевдоним) (поэт-лирик) ищет интеллигентного гражданина (пол мужской), желающего разделить с ним одиночество и квартплату (последняя пополам и обязательно)».

День склонялся к вечеру. Писатель ходил по комнате. Была она невелика и выглядела неопрятно. На узкой койке лежал продавленный матрац и тощая подушка в несвежей наволочке. Обшарпанный стол завален рукописями и залит чернилами. Тут же стояло блюдце с надкусанным заплесневелым огурцом и стакан с водкой. На окне вместо занавески висела рогожа, а под столом стоял таз, наполовину наполненный льдом.

Павлу Трепещущему было лет за тридцать.

Одет он был в вытертую плисовую блузу (в манере Бодлера). На небрежно подстриженных волосах нелепо торчала красная феска.

— Да, я велик, — бормотал поэт. И, взяв стакан, отпил из него глоток.

— Я велик. Это бесспорно. Последняя моя поэма «Крокодил и Нил» — гениальная вещь... Но редактор, редактор... Он же не пропустит ее. Нет, надо найти иные пути.

Отыскание путей к славе давно заботило поэта. Он решил написать роман из производственной жизни. В том, что роман напечатают, Павел Трепещущий не сомневался. А дальше, когда имя его прогремит по всей стране, издатели с руками оторвут стихи, — тогда и гениальную поэму «Крокодил и Нил» можно будет издать отдельной книжкой.