Мода на умных жен

Я ничего больше не хочу, только оказаться дома. Может быть, когда я опущу руки в Волгу, а надо мной прошумят старые яблони, у меня отойдет с души то горе, которое я здесь пережила.

Не надо меня встречать, я сама спокойно приеду с вокзала.

Да, еще просьба. Никогда не называй меня Антоном. Хорошо?»

Нижний Новгород, наши дни

Знала Алена об этом человеке немного – на первом же деле он блестяще справился с загадкой, которую практически невозможно было отгадать[11], на втором деле попал под пулю и, с трудом выздоровев, ушел из прокуратуры и начал работать в несколько загадочной организации под названием «Бюро независимой юридической поддержки». Мало того, что в ней можно было получить консультацию и даже нанять адвоката, там можно было провести независимую медицинскую экспертизу и даже воспользоваться услугами независимого расследователя, частного детектива. К числу этих последних и принадлежал Бергер. Инна кое-что рассказывала Алене о странных результатах одного из проведенных им дел: вроде бы преступников не нашли, кто-то из них даже во Франции скрылся, но тем не менее виновники получили по заслугам[12]. Разобраться в этой катахрезе было просто так невозможно, однако за Бергером закрепилась слава существа загадочного и поражений не знающего. В последнее время он продолжал сотрудничать с бюро, но заодно работал и в прокуратуре Нижегородского района, именно поэтому к нему попало дело об убийстве Ларисы Стахеевой.

Из себя Бергер был на редкость невзрачен, но тевтонское непоколебимое упорство, которое просматривалось в его холодноватых серых глазах, а также бесспорная брутальность, так и исходившая от его невысокой, худощавой и, прямо скажем, невидной фигуры, действовали на чувствительных (и чувственных) дам вроде нашей героини очень сильно. Поэтому она смотрела на Бергера с симпатией. Да и ему, такое впечатление, приятно было общаться с ней – как с писательницей или просто как с красавицей. Ибо Алена Дмитриева была, конечно, женщина красивая, из песни слова не выкинешь… Была, да… Была, жила, смеялась, любила, с ума от любви сходила… книжки писала… Печальная это все же штука – глаголы прошедшего времени, такие уж они безвозвратные…

– Александр Васильевич, – сказала Алена, сияя красивыми своими глазами на брутального, хоть и невзрачного Бергера, – вы уже поняли, что меня интересует дело Ларисы Стахеевой, вернее, Алексея Стахеева, которого вы подозревали в ее убийстве.

– Да, я понял. – Он кивнул. – Странно, что это все еще кого-то интересует. Товарищ Муравьев весьма недвусмысленно дал мне понять: следствие окончено, забудьте. Как в фильме Дамиано Дамиани.

Алена только брови вскинула: Бергер вроде бы слишком молод, чтобы знать упомянутый фильм… Однако он его знал. Интересный мальчик, правда интересный!

– Товарищ Муравьев, возможно, скоро поймет, что несколько поторопился, – сказала она дипломатично. – Если мы с вами попытаемся ему это доходчиво объяснить…

– А вы что, полагаете, что Алексей Стахеев все же убил свою жену? – В тевтонских глазах зажглось просто-таки галльское любопытство.

– Нет, я так не полагаю.

– Тогда… тогда я не пойму, о чем мы будем говорить, – снова замкнулся Бергер.

Однако если Дева выходила на заданный курс, сбить ее было уже не так просто.

– Начнем вот с чего… Насколько мне известно, кто-то из соседей Стахеева подтвердил время его возращения домой. Экспертиза установила, что его жена умерла как минимум за час до названного времени. Кто именно из соседей заметил его возвращение?

– А почему я должен посвящать вас в детали расследования? – пожал плечами Бергер.

– Ну и не посвящайте, – покладисто улыбнулась Алена, – я и сама это знаю. Некая Людмила Мурзина, да? Жительница квартиры номер три?

– В самом деле, – кивнул Бергер. – Но откуда вы знаете оперативную информацию?

– Предположим, я вела свое расследование. Да, собственно, не важно! Поверьте, гораздо важнее то, чего вы не знаете. Стахеев отказался назвать вам имя человека, который засвидетельствовал его алиби, так?

– Так.

– Однако Муравьеву он имя все-таки назвал. Тем человеком оказалась его подруга Юля… Не припомню сейчас ее фамилию, да и роли особой она не играет.

– Перова ее фамилия. Странно, почему он так скрывал, что был у нее? Ведь об отношениях между ними мы уже были осведомлены, слухи об их романе уже ходили. Неужели был убежден, что мы не поверим алиби, которое удостоверит она?

– Самое интересное, что не только Юля могла это алиби подтвердить. Если верить словам Алексея, в то время, когда в подвале умерла Лариса, он вместе с Юлей клеил обои в квартире у ее тетушки… Людмилы Мурзиной. Об этом он сообщил Муравьеву, чтобы оградить себя от ваших, с позволения сказать, домогательств.