Многоточие

— Камилла, потерпи. Доктор говорит, что у тебя нормальные, даже легкие роды. Успокойся, Камилла. Ты должна подумать о нашем малыше, помочь ему. Я буду рядом, Камилла. Пожалуйста, послушай и выполни все, как советует доктор. Пожалуйста…

Она посмотрела на него каким-то сумасшедшим, бессмысленным взглядом, словно не воспринимая действительность. Филипп понял, что его слова летят в пустоту.

— Камилла… прошу тебя…

Филипп почувствовал, как кто-то потянул его за рукав. Он оглянулся. Это был врач.

Они отошли в сторону. Филипп вопросительно взглянул на него. Тот быстрым полушепотом сказал:

— Мы упускаем время! Если ваша жена немедленно… слышите?.. немедленно не опомнится и не будет выполнять все, что требуется, мы потеряем ребенка.

От лица Филиппа отлила кровь. Он побледнел, как полотно, и вновь подошел к Камилле. Филипп крепко сжал ее щеки ладонями и гневно и резко произнес:

— Камилла, сейчас ты будешь делать все так, как тебе говорят врачи! Слышишь?!! Все!!! Мне плевать на твои чувства! Ты обязана выполнить свою часть договора! Обязана родить мне ребенка! И ребенка здорового! Я не позволю тебе мучить его и издеваться над ним! Не позволю!!! Я предупреждаю тебя, Камилла! Если с моим ребенком сейчас что-нибудь случится, я сегодня же подам на развод! Ты поняла меня? И только посмей не выполнять рекомендации врачей! Только посмей!!!

А вскоре Филипп с замиранием сердца держал на ладонях своего крошечного попискивающего беспорядочно копошащегося сына.

Глядя на него, врач долго молчал, потом серьезно сказал:

— Вы знаете, я должен вам это сказать. В общем, сначала я посчитал, что вы слишком… резко говорили со своей женой. Но!.. тем самым вы спасли жизнь своего сына. Вот так.

— Хорошо, Филипп, — повторила Камилла. — Вспомним другое.

Она помолчала, пристально глядя на него, потом продолжила:

— Честно говоря, тогда я особо не страдала от того, что мы спим в разных спальнях. Мне это было безразлично. Хотя твои частые и продолжительные исчезновения из дома досаждали. Мною ты интересовался только из-за ребенка. Ты — заботливый отец, Филипп! Очень заботливый!!! А вот муж…

— По-моему, я уважительно отношусь к тебе, Камилла, — бесстрастно произнес Филипп.

— Спасибо! Впрочем, я говорила сейчас о тебе не столько, как о муже, а как… о любовнике. За те две недели нашего путешествия я о сексе, как оказалось, не узнала ничего. А вот потом!.. Не знаю, что произошло, но… Через три месяца после рождения сына ты вдруг вспомнил обо мне! О!.. Вот когда я поняла, что такое страсть, чувственность, наслаждение!!! Ты с каким-то ожесточением и невиданной пылкостью ласкал меня! Это были незабываемые упоительные ночи!!! Увы, их было всего три. Всего три ночи, в которые я узнала, что такое настоящий секс и в которые, можно сказать, стала женщиной. Но ты вдруг на неделю погрузился в беспробудный запой, а очнувшись, надолго уехал по делам. После возвращения в мою спальню ты больше не вошел ни разу. Я меняла наряды, прически, откровенно соблазняла тебя, но в твоих глазах, когда ты смотрел на меня, была пустота. А я безумно мечтала о том, чтобы повторились те упоительные ночи!!! Этого не произошло. Но результат все-таки был. Я вновь отправилась на эту Голгофу — родильный стол, а ты к своей несказанной радости получил второго сына. Итог наших супружеских отношений таков. Мы в браке пять лет, имеем двоих сыновей, спим в разных спальнях, вместе провели от силы десяток ночей.

— И что?.. — Филипп проницательно посмотрел на жену. — Что тебя не устраивает? По-моему, ты не обделена вниманием, Камилла, — многозначительно добавил он.

Она усмехнулась и согласно кивнула.

— Да. Это так.

— Заметь, я, как и обещал перед свадьбой, не в претензии. Я не в праве требовать от тебя то, что не выполняю сам. То есть, верности, — невозмутимо констатировал Филипп. — Эта сторона твоей жизни меня не касается. Желательно, чтобы и ты не вмешивалась в мою личную жизнь. Бесцеремонно. Как сегодня, например.

— Не касается?!! — едко переспросила Камилла. — А если я… рожу не от тебя? А от кого-нибудь другого? Тогда как?

Филипп застыл, гневно нахмурился, хотел что-то сказать, но, очевидно, передумал. Он долго молчал, затем ледяным невыразительным тоном произнес:

— Я назову этого ребенка своим. И воспитаю его, как своего. В этом случае будет именно так, Камилла. Хотя, я уверен, ты никогда не пойдешь на это. Во-первых, потому что совершенно не переносишь и малейшей боли. Рожать для тебя — все равно, что отправиться в преисподнюю. А во-вторых, ты дорожишь своей репутацией. Но, как я уже сказал, захочешь родить — рожай! Я признаю ребенка.

— Ты — страшный человек, Филипп!!! — воскликнула Камилла. — Сумасшедший!!! Подозреваю, что если бы не некие экстраординарные обстоятельства, у нас был бы только один сын! Единственный!!! Хотела бы я знать, что тогда произошло между тобой и твоей… Валентиной! Уверена, что рождение второго сына каким-то образом точно связано с ней!