Многоточие сборки

– Не догадываешься, зачем я вырезал тебя из рисунка реальности? – допив свой кофе, поинтересовался он у меня.

Я не знала.

– И я не знаю, – он патетически вздохнул. – Ты и так как бы вне всего и проходишь насквозь… – он печально вздохнул. – Ну, ладно, – профиль художника прорезал полумесяц улыбки. Отчего-то он избегал смотреть прямо в глаза, – вот вам картина. В следующий раз будут деньги – отдадите. Или еще раз кофе напоите, вот мы и в расчете.

Он резко кивнул, точно забил лбом гвоздь, и тут же исчез.

Странное дело, но сколько раз после той встречи я ни была в «Сайгоне», сколько ни бродила по Невскому, я ни разу больше не видела этого странного художника. Умер, что ли? А кого мне теперь кофе поить?! [32]

Иуда

Однажды после спектакля ко мне за кулисы прорвался молодой человек, которого я не знала. Что-то спросил о Гротовском, Питере Бруке, Антонене Арто[33]. В общем, еще плохо умеющая отличать своих от чужих, я развесила уши и, непрестанно кивая новому знакомому, отвела его к Козлову. Пущай режиссер сам разбирается.

Человек с полчасика потусовался с Женей, после чего, догнав меня уже на выходе из театра, предложил донести сумки.

Сразу скажу, что он мне не понравился: коротко подстриженный, в очках, с прозрачными глазами рептилии и тонким, похожим на щель для монет ртом. Андрей работал в милиции следователем. С одной стороны, работа как работа, кто-то ворует, кто-то ловит воров. Вскоре Андрей зачастил на наши репетиции, он расспрашивал об актерах и тех, кто к ним приходит. При этом у него была странная манера требовать, чтобы во время разговора ему непременно смотрели в глаза, кроме этого он неизменно просил повторять имена по нескольку раз, пока не запоминал.

Все это было очень неприятно, и после спектаклей я несколько раз была вынуждена просить Володьку Бойкова, чтобы тот говорил Андрею, будто я обязана остаться и помочь с декорациями.

Однажды, во время разговора в садике у «Эльфа» Андрей особенно стал приставать, чтобы я рассказала ему о моих отношениях с сайгоновцами. Ну что-нибудь этакое. Я и сама хотела было рассказать ему какую-то веселую историю.Но осеклась, заметив странный интерес, , после чего произошло нечто странное. Андрей резко развернул меня к себе и стал требовать пояснений, заставляя, смотреть ему в глаза, . Где проходят лекции? У кого на квартире? Адрес? Хозяин? Как найти? Как постучать?

Перепуганная, я быстро поднялась с лавочки и, приметив возле «Эльфа» знакомых музыкантов, пошла к ним, стараясь не оглядываться на неприятного типа.

Взять ту же историю о том, как снимался фильм «Йя-ХХа[34]» (второе название «Камчатка»). Режиссер привел на съемки потрясающе красивую девушку и вместо того, чтобы снимать Кинчева и Цоя, занимался ею. Не просто снимал, а потом еще и заставил зачем-то ее лечь в Иркину постель. Лечь вместе с Фрэнком, как будто они муж и жена.

Сама Ирка в это время курила на кухне.

Странный эпизод. В принципе, ничего не значащий. Но Андрей прицепился к нему как клещ, требуя, чтобы я сообщила имя режиссера.

Сама я человек откровенный и о себе могу болтать все что угодно. Другое дело, что, болтая о себе, я неизменно буду говорить что-то и о своих друзьях. А вот что будет делать с этой информацией следователь?

Как научиться фильтровать, что можно говорить, а что нет, я не понимала, поэтому решила по возможности вообще воздерживаться от общения с этим человеком

Иногда Андрей приносил пиво и угощал всех наших. Впрочем, он ни разу не ходил с нами в «Сайгон», всякий раз отговариваясь неотложными делами. В общем, с Андреем была связана какая-то тайна, причем из разряда таких, которые раскрыть хоть и нужно, но раскрывший неизменно запачкается по самые уши.

Но он был плохим актером и не мог долго скрывать своих истинных намерений. Однажды я встретила Андрея недалеко от ДК «Мир», где мы репетировали. По всему было видно, что он идет из студии. Лицо его перекашивала дикая злоба, тонкие губы шевелились.

– Привет, – я кивнула и хотела пройти мимо, когда Андрей вдруг схватил меня за рукав, да так сильно, что ткань треснула.

– Не ходи сегодня в ваш б…ский «Сайгон», поняла? Вообще туда не ходи! – процедил он сквозь зубы.

– А в чем дело? – я попыталась вырваться, но куда там.

– Ирка, Фрэнк, Наумов... – наркоманская кодла! Сколько ваши спектакли смотрел, сразу видно, кто есть кто. Впрочем, может, и ты?

Он резко отдернул рукав моей блузки, поднес близорукие глаза к запястью, затем, не обращая внимания на мои протесты, проверил второе.

– Не колешься, а с наркоманьем тусуешься. Скоро их всех повяжут. Вот где у меня ваш «Сайгон», – он резко провел ребром ладони по горлу. – Днями и его закроют, и Фрэнка этого вашего… и остальных…

Я вырвалась и побежала в сторону ДК.

– Только вздумай предупредить, сама сядешь! В одной камере будешь с активными лесбиянками сидеть, враз поумнеешь! – бились в спину угрозы.

Разумеется, я тут же всё рассказала Ирке, и она через сарафанное радио передала друзьям.

А «Сайгон» на следующий день действительно закрыли.