«Чиновник» – слово неприятное, и эмоции вызывает сугубо негативные. Почему? Что за вопрос? Понятно почему. Опыт жизни любого российского человека доказывает: стоит войти в дверь любого учреждения, и там непременно встречаешь существо важное и неприятное одновременно. Если русский писатель захочет поведать о печали российской жизни, непременно напишет о чиновнике, который являет собой ходячий образ абсурдности русской жизни, образ зловещий и грустный одновременно. Между тем, в литературе зарубежной про чиновников тоже, конечно, пишут, однако тема эта столбовой не является.
Ведь чем отличается российский чиновник от зарубежного? Заграничный просто делает свое дело. Иногда плохо, иногда – хорошо. Иногда честно, иногда нет. Пришел на работу и работает. Как умеет.
Мы не любим чиновников. Иронизируем над ними. Смеемся. Боимся. И забываем, что
Если попросту, без лирики и обобщений, – то кто таков чиновник?
Представляете, какое количество людей состояли на службе у государств за всю мировую историю? И Талейран, и Дизраэли, и страшный Сталин, и не страшный Хрущев, и забавный Черненко – были чиновниками. Кто перевернул российскую историю XX века? Чиновник Горбачев и чиновник Ельцин.
Кто главные изобличители чиновничества в русской литературе? Гоголь да Салтыков-Щедрин. Оба, уж извините, чинуши. Гоголь служил в департаменте государственного хозяйства и публичных зданий министерства внутренних дел сначала писцом (оказывается, рожденный в Малороссии Гоголь отменно красиво писал на русском языке), а затем Николай Васильевич дослужился до помощника столоначальника. А у Михаила Евграфовича карьера чиновничья еще круче сложилась. Окончив знаменитый Царскосельский лицей (между прочим, как и Пушкин, который, к слову, тоже начинал вполне даже чиновничью карьеру), будущий гений русской литературы был определен канцелярским чиновником при губернском правлении в городе Вятка. А потом довелось ему побывать и рязанским, и тверским вице-губернатором.
Короче говоря, так получается, что само по себе звание «чиновник» еще ни о чем не говорит.
Вообще приходится смириться с таким печальным для любого российского человека выводом:
Однако, когда мы говорим о чиновниках, мы, конечно, имеем в виду не Горбачева, не Дизраэли, не Черчилля и не Гоголя. Мы имеем в виду того человека, который сильно портит жизнь каждому из нас. То, что чиновники вершили историю мира, увы, вовсе не отменяет того безрадостного факта, что они очень часто портят историю жизни тем самым конкретным людям-человекам, о которых мы говорили буквально в предыдущей главе.
Слово «чиновник» – абсолютно русское. Редкий случай в нашем «Многослове», когда для понимания слова нам не надо обращаться ни к древнегреческому, ни к французскому языкам. Как говорится: это русское слово «чиновник»… Да-с…
Чиновничество в России имеет абсолютно точные годы жизни, прямо как человек (только много длинней): 1722–1917.
Строго (ну, совсем строго) говоря, чиновниками могут называться лишь те люди, что жили в России на протяжении этих почти двух столетий и находились на службе государевой. Однако слово это так здорово прижилось, что чиновниками теперь называют жителя любой страны и любого времени – лишь бы был он на государственной службе.
Нет, конечно, и до 1722 года были государственные люди – куда ж без них? Когда в XVI веке в государстве Московском появились приказы (по-нашему министерства), то очень скоро стало ясно: работающие в них незнатные дьяки постепенно начинают играть даже более важную роль, чем знатные бояре.