Многорукий бог далайна

Ждущий мягмара далайн был непривычно тих. Шооран подошел к самому краю, опустился перед бездной на колени. Разжал руки…

— …тебе отдаю я лучшую из женщин…

Потом долго стоял с поникшей головой, пока случайный бугор не обдал его липкой влагой. Выброшенный ыльк впился в полу жанча, дергая суставчатым телом. Лишь тогда Шооран поднялся.

— За что? — спросил он. — Я же отказался…

Новый бугор выплеснул к его ногам клочья хитинового волоса и уродливых стеклянистых существ. Существа беспомощно дергали ломкими ногами, пихая друг друга.

— Говоришь, это не ты? — крикнул Шооран в далайн. — Это вы вместе!

Он быстро пошел прочь, движением хлыста проламывая просеку в зарослях косо растущего хохиура. Он искал людей. Те, что убили Ай — сами мертвы, но есть и другие и они ничем не отличаются от тех… Дрожащая от нетерпения рука физически ощущала, как хлыст передает ей мягкое сопротивление рассекаемой человеческой плоти. Какая-то женщина в одиночку ковырявшая чавгу, увидела Шоорана и охнув, поспешила прочь. Шооран дернулся было за ней, но вдруг остановился.

— Ничего… — процедил он. — Я расплачусь со всеми разом. Вы отняли у меня Ай, теперь мне действительно нечего терять.

Шооран осмотрел свое снаряжение, с удивлением обнаружил за спиной мешок, а в нем нашел прибранное Ай мясо и чужую флягу. Запасов должно хватить до мягмара, а там он позаботится, чтобы это был последний мягмар.

Ночью в далайне возникло шесть оройхонов.

Весь день озверевшие цэрэги уничтожали всех, кто казался хоть немного подозрительным. Обнищавшие земледельцы помогали им, избивая друг друга. В несколько часов мокрые оройхоны опустели, на болотах остались лишь отряды цэрэгов. И все же, на следующую ночь появилось еще три оройхона, а потом еще три. Они появлялись прямо на глазах у мечущейся стражи, которая тщетно пыталась открыть илбэча.

Днем Шооран прятался в пустых шаварах только что построенных оройхонов, ночью выползал к берегу и, накрывшись костяным панцирем бронированной рыбы, работал. Он работал лежа у самого уреза влаги, которая обдавала его с ног до головы, а однажды кто-то из пробегавших цэрэгов даже споткнулся о его убежище.

Ёроол-Гуя Шооран во внимание не принимал. Откуда-то пришла уверенность, что ход жизни переломился, и теперь не Многорукий охотится за ним, а он травит загнанного бога.

И все же долго так продолжаться не могло, и Шооран испытал облегчение, когда во время очередной дневки увидел, что нойт в пустом шаваре прибывает на глазах. Наверху наступил мягмар. Шооран выполз наружу и легко затерялся в оборванной и грязной толпе, привычно потащившей с берега кость и хитин. Шооран шел вместе со всеми, волоча на спине сослужившую добрую службу костяную скорлупу.

На сухом, когда толпа рассеялась, Шооран помылся в пробудившемся ручье, привел в порядок одежду и, бросив ненужную кость — такую всегда можно подобрать на берегу — отправился к землям вана, где не ждал таких слаженных и всеобщих облав.

Облавы действительно оказались не страшными, очевидно каждая из сторон полагала, что илбэч орудует с противоположного берега, а может быть, властители просто не сумели договориться о совместных действиях и посылали солдат больше для очистки совести. Так что Шооран, когда закончился мягмар, легко мог ставить по три, а то и по четыре оройхона в ночь. Он забыл о времени, не вел счет оройхонам и, лишь когда далайн не послушал его, понял, что еще один залив перестал существовать, и значит, вновь надо возвращаться к Моэрталу или идти через весь мир, где возле владений Ээтгона находится другой конец узкого канала, когда-то занимавшего полвселенной. Теперь далайн нигде не расширялся хотя бы до двух оройхонов, и где-то там, в слишком узких для него трещинах беспомощно метался ослабевший Ёроол-Гуй.

За три недели спокойствие не успело сойти к Моэрталу, мокрые оройхоны были переполнены войсками, хотя они все нужней были в других местах, а среди самих цэрэгов не утихали толки, что неуловимый илбэч и не человек вовсе, а злобный дух шавара, и встреча с ним несет гибель не илбэчу, а тому, кто ловит его.

Шооран, сам служивший у Моэртала, преотлично знал, как расставляются дозоры, и где прячутся секреты, так что сумел, исползав на пузе пол-оройхона, пробраться к далайну. Последний секрет обойти не удалось, и Шооран снял его, хладнокровно зарезав двоих цэрэгов.

Словно оправдываясь перед самим собой за лишние убийства, Шооран принялся поспешно строить. Истерика первых дней прошла, Шоорану уже не хотелось убивать своими руками, зато появилось спокойное убеждение, что лучше всеобщая гибель, чем такая жизнь. И Шооран строил, расчетливо экономя силы, чтобы их хватило до самого конца. Вопль ужаса, разнесшийся по окрестностям, когда стало ясно, что никакие предосторожности не уберегли далайн от илбэча, сменился разбродом. Кто-то кинулся запасать воду и снимать недозревший хлеб первого урожая, другие пребывали в прострации, третьи продолжали ловить илбэча, но правильной осады уже не было.