Многорукий бог далайна

Ван удовлетворённо кивнул. Он всё-таки опасался, что илбэч сумеет уйти во время мягмара, но чудотворец остался в стране. Хотя оройхон возник на восточных окраинах, а это значит, что правы мудрецы, предупреждавшие, что илбэч станет искать дорогу в древние земли. Всё-таки и длиннобородые на что-то годятся: несложно управлять тем, чьи поступки известны заранее.

– Удвоить караулы, – повелел ван. – Чтобы мимо и жирх не прополз! Но никого не убивать, ни единого бродягу. Заворачивать всех назад, и пусть идут, откуда пришли.

Перед самым концом обеда чиновник принёс вторую весть:

– Пришли гонцы от Моэртала. Просят аудиенции.

– Отвести в зал приёмов, – промолвил ван, встал и, не удостоив взглядом запечённые фрукты, вышел в сад. Не торопясь прошёлся среди деревьев. Спешить было нельзя, незачем посланцам знать, что государь ожидал их прихода. Это они должны ждать приёма и трепетать.

Ван поднялся на тэсэг, что остался не тронутым с тех времён, когда знаменитый предок вызвал к жизни эту землю. Над тэсэгом возвышался старый как мир туйван. Морщинистый ствол казался вырезанным из камня. На корявых ветвях не было ни единого листа. Ван вновь вздохнул. Он надеялся, что после мягмара засохшее дерево оживёт, как уже бывало прежде. Но нет, туйван умер окончательно. А незадолго до того подох древний бовэр, на которого ходили любоваться все допущенные на Царский оройхон. Зверь сильно одряхлел за последнее время, а тут ещё перед мягмаром небывало обмелели текущие по оройхону ручьи. Другие бовэры могли переползать с места на место, да и попросту потерпеть немного, а старик лишений не выдержал. В один год ван лишился двух диковин своего сада, и это огорчало его не меньше, чем тупость поваров.

Однако пора было идти. Ван вернулся во дворец, через потайное окно оглядел ждущих аудиенции. Посреди зала стояли четверо дюженников. Один из них держал в руках резной ларец. На секунду вана захлестнула странная смесь гнева и страха. Слишком уж это похоже на посольство, гонцы не должны приходить с дарами. И вообще давно пора ввести в армии новое звание, а то смотришь и не знаешь, кто перед тобой: командир крошечного отряда или доверенное лицо, имеющее право говорить от имени своего одонта.

Взгляд государя задержался на ларце. Чётко представилось, что внутри лежит заряд харваха, а эти четверо – убийцы, подосланные Моэрталом. Хотя цэрэг, который держит ларец, не похож на смертника, слишком уж явно он глазеет по сторонам, не умея скрыть удивление, очевидно, он впервые здесь. Значит, можно пойти и выслушать, что скажут гонцы. И в любом случае быть благосклонным, иначе Моэртал может заподозрить неладное.

Ван прошёл в зал, уселся на троне. Шуршащий полог взвился под потолок, открыв царскую особу глазам ожидающих. Дюженники опустились на колени.

– Говорите, – кивнул ван.

– Одонт Моэртал послал нас к сияющему вану, чьи ноги не ведают сырости… – начал старший из дюженников.

«Будет просить пополнений, – подумал ван. – Не дам».

– …неусыпные заботы ослепительного и величайшего вана, – повторял дюженник заученный текст, – позволили одержать победу, однако управление столь большой провинцией недоступно одному человеку, а местные баргэды хоть и многочисленны, но доверия не вызывают. Одонт, ваш вечный слуга, просит прислать в помощь должное число опытных чиновников, которые могли бы достойно блюсти интересы светозарного вана…

Ван растерялся. Моэртал сам просил о том, что хотели навязать ему власти. Дюженник между тем продолжал:

– Кроме того, велено сказать следующее: во время мягмара на побережье провинции был выброшен волной многорукий зверь уулгуй. Одонт Моэртал, исполненный верноподданнических чувств, посылает пресветлому вану его царское достояние!

Молодой дюженник шагнул вперёд и открыл ларец. Там лежал белый костяной обруч. Он был чуть меньше, чем те два, что хранились в сокровищнице, и ван с радостью подумал, что неудобствам со слишком просторной короной приходит конец.

– Я слышал, – произнёс ван, – что в казне старейшин хранилась ещё одна корона.

– Мы не нашли казны, – виновато сказал дюженник. – Подземелья пусты, противник украл всё задолго до нашего прихода.

– Говори дальше, – разрешил ван.

– Прочая кость сейчас снимается с тела зверя и вскоре будет доставлена сюда. Одонт Моэртал почтительнейше просит дозволения оставить себе третью часть дисков, как то было принято в прошлые времена.

Забирать третью часть дисков было законным правом одонта, в чьей провинции найден чёрный уулгуй, поэтому ван благосклонно кивнул и вновь залюбовался искрящейся белизной кости. Всё-таки жизнь не так мрачна: что-то уходит, но взамен появляются новые радости. А Моэртала он пока обождёт угощать рыбой – такого слугу следует поберечь.

– Я слышал, провинция переполнена изгоями, – спросил ван гонцов. – Как одонт намеревается бороться с этой угрозой?

* * *