Многомерная Плесень

Мне должно было исполниться семь земных лет, и как раз за день до этого его не стало. Теперь я была на борту совсем одна, если не считать Сократа. До сих пор не могу себе простить, что Тимур оказался менее устойчивым к радиации, чем я. И главное, как вся эта дурацкая железяка с бортовым искусственным интеллектом и кучей самых разных высокоорганизованных роботов могла допустить такую нелепую ошибку?

С другой стороны, чего я хочу от жестянки, которая бороздила мрак бескрайнего космоса несколько тысячелетий? Естественно, в ней может что-то сломаться, а роботы не всегда способны вовремя это починить. Нельзя же предусмотреть абсолютно все, а космические перелеты никогда не будут безопасными.

Очень долго наш корабль летел по заранее намеченной траектории, пока на его пути не возникла стая коварных астероидов. В то время все люди на борту находились на седьмом месяце внутриутробного развития, а космолетом управлял Сократ. Сами же понимаете, невозможно пребывать в гибернации несколько тысячелетий, зато сохранить генетический материал в цифровом формате и распечатать на биопринтере зиготы — запросто. Изначально планировалось, что искин всему нас обучит еще во время полета, и вот когда нам уже будет по семнадцать-восемнадцать лет, мы и высадимся на Новой Земле.

Конечно, система обнаружения должна была заметить астероиды задолго до подлета, но почему-то этого не произошло. Как показала диагностика уже после инцидента: причина в неисправности из-за износа некоторых деталей. К сожалению, невозможно предвидеть абсолютно все, особенно в механизмах, рассчитанных на столь длительную перспективу, как многие тысячелетия.

Ну так вот, налетев на группу космических булыжников, Сократ понял: корабельным деструктором всех на атомы не разложить. Тогда он сделал то, что должен был: сошел с изначальной траектории. К сожалению, резкие маневры привели к выходу из строя и так изрядно изношенных двигателей. Не всех, конечно, но этого хватило, чтобы продрейфовать в космосе еще некоторое время, достаточное для подлета к чрезвычайно зловредному красному карлику.

Я называю его зловредным, потому что пока мы беспомощно вращались по баллистической околокарликовой орбите, ему приспичило произвести суперкрупную вспышку. Причем все это сильнейшее электромагнитное и гамма-излучение было направлено как раз на нас, словно кроваво-красный негодник специально целился. Вот повезло так повезло.

Несмотря на все это, нельзя сказать, что удача отвернулась от нас полностью, ведь роботы успели починить двигатели, до того как расстояние до алой звезды стало катастрофическим. Как нетрудно догадаться, орбита, по которой мы вращались, постепенно уменьшалась. Так что, не улети мы вовремя, уже давно бы расплавились в недрах багряного светила.

Хорошо еще, что почти все оборудование на борту оказалось не так уж и чувствительно к повышенным дозам радиации. Не считая всего прочего, из строя вышли семьдесят две искусственные матки из ста. Конечно же, находившиеся в них плоды почти сразу погибли. Остальные прожили еще некоторое время, но из-за перебоев в работе утроб и огромных доз радиации до выхода из амниотической жидкости дотянули всего трое.

Сократ потом рассказывал, что от повторной распечатки зигот отказался сразу. Поначалу было вообще не до того. Почти все роботы занимались ремонтом космолета, даже те, которые изначально для таких действий не предназначались. А потом искин решил, что лучше не рисковать и поместить новые зиготы в утробы уже после приземления. Все-таки он способен на чувства, раз боль утраты заставила его принять такое решение. Или в него просто так хорошо заложена имитация человеческого поведения?

Также надо отдать должное искусственному интеллекту, он действовал в крайней степени оперативно, ведь борьба за жизнь экипажа началась сразу после катастрофы. Отряды наноботов бороздили наши кровяные русла, нам чинили гены и трансплантировали ткани прямо там, в искусственных матках. Не знаю, правда ли это или в Сократа просто так хорошо запрограммировано социальное поведение, но он совершенно искренне утверждал, что уже было потерял надежду и никогда не был так счастлив, как после сообщения об успешном извлечении детей из техноутроб.

Игнат покинул этот мир, когда нам едва ли исполнилось по три месяца, я его практически не помню. А вот Тимура помню хорошо, ведь он единственный человек, с которым я когда-либо общалась, если не считать цифровых слепков некоторых землян, присутствовавших в виде голограмм или персонажей виртуальной реальности.

Тимур всегда был слабым, он постоянно проходил курсы терапии, ему кололи какую-то дрянь, и он редко покидал свою каюту. А если и покидал, то только на левитирующем инвалидном кресле с нависающей сверху капельницей. Несколько раз Тимур пользовался экзоскелетом, но, как он сказал, не понравилось, и он вернулся к своему креслу. Полагаю, он был слишком слабым даже для экзоскелета.