Многомерная Плесень

— Спектральным анализом с такого расстояния невозможно обнаружить столь низкий процент сероводорода, — сообщил Сократ.

— Метана еще меньше, и его обнаружили! — возразила я.

— До верхних слоев, где идет ионизация и можно видеть линии элементов в спектре, сероводород не доживает, а в нижних он невидим для спектрального анализа с такого расстояния, — начал терпеливо объяснять искин. — Не буду утомлять тебя скучными подробностями, я же знаю, что белковым формам жизни такое не нравится. Поэтому скажу только, что у Новой Земли звезда с определенным спектральным классом, и конкретно метан она может возбудить даже в тех малых концентрациях, а сероводород успевает сжечь в верхних слоях атмосферы. Также не стоит забывать, что сероводород крайне легко окисляется, а у окисления метана высокий потенциальный барьер.

Хм, тут я призадумалась. Из курса химии я помнила, что потенциальный барьер — это то, сколько энергии нужно подать, чтобы стала возможной химическая реакция. А что я вообще знаю про сероводород? Это ядовитое соединение серы и водорода весьма тяжелое, поэтому скапливается в основном у поверхности планеты. Может, в горах воздух лучше? Но при таких концентрациях даже там придется носить скафандры или хотя бы респираторные маски.

— И что нам теперь делать? — нахмурилась я. — Строить колонию под куполами?

— Как вариант. И еще я только что распорядился насчет создания скафандров с регенеративным углеродным фильтром, — сообщил он.

— А это что такое? Гигантские грибы? — поинтересовалась я, рассматривая фотографии с поверхности. — Сколько они в высоту? Десять метров?

— Самые высокие где-то около того, — кивнул Сократ и после паузы добавил: — Полагаю, можно называть их прототакситами, в честь земных вымерших грибообразных организмов.

— Ах да, у нас же там поздний девон или ранний карбон, — вспомнила я.

— Все эти аналогии с земными геологическими периодами очень условны, — уточнил Сократ. — Прототакситы господствовали на Старой Земле задолго до выхода живности на сушу. Именно они и подготовили почву доисторического мира, сделав ее более плодородной и, соответственно, пригодной для растений. Возможно, местная грибница выполняет схожие функции.

— Растения тут тоже есть, — неуверенно заметила я, пристально рассматривая мелкие ростки промеж грибообразных гигантов. — А вот живности не вижу. И что нам делать на этой планете? Наряжаться в скафандры и собирать грибы?

2 — Акт размножения

Различия между нами и братьями нашими меньшими заключаются лишь в деталях — некоторых мутировавших белках и небольшом тюнинге в механизме контроля генов. Но даже эти мелкие изменения сделали из нас болтливую безволосую обезьяну с претензиями на мировое господство.© Тимо Зибер, Хельга Хофман-Зибер «Дикие гены»

Если верить земному летоисчислению, сегодня очередная годовщина моего выхода из амниотической жидкости. И, согласно тому же календарю Старой Земли, мне уже исполнилось ровно семнадцать оборотов планетки-колыбели человечества вокруг своего желтого карлика класса G2V, а это в моем случае почти совершеннолетие. Конечно же, если верить нейросканеру, «предрекшему» достижение псионической зрелости моей нервной системы именно в восемнадцать лет. Нельзя сказать, чтобы это устройство всегда выдавало сверхточный результат, но в семидесяти пяти процентах случаев оно весьма верно угадывало. В остальном погрешность составляла от одного до трех лет.

Ну так вот, представители первой версии Homo sapiens называли такие даты днями рождения, ведь древние являлись живородящими, к тому же делились на два пола не условно, как мы, а буквально. Забавные, должно быть, были времена.

Сократ, как всегда в этот праздник, насинтезировал мне нелепое древнее блюдо цилиндрической формы и зачем-то воткнул в него семнадцать… таких парафиновых палочек… как же их…

— Загадай желание и задуй свечи, — велел он.

Точно, свечки.

Дурацкое древнее магическое мышление, но я просьбу выполнила. Моим желанием было скорейшее решение задачки с теми генами усиленных когнитивных способностей, которые летальны в пренатальном периоде. До перехода к внутриутробному этапу осталось не так уж много. Мы ведь планировали распечатать новые зиготы и имплантировать их в техноутробы сразу после приземления. А мне очень хотелось внести свою лепту в продолжение рода.

— Так как, ты говорил, называется эта штука? — поинтересовалась я, вынимая задутые свечи из кремовой верхушки.

— Торт, Алиса, эта штука называется торт, — напомнил Сократ.

Странное дело, память у меня фотографическая, я знаю множество терминов из физики, химии, астрономии, генетики, высшей математики и прочих наук, но некоторые древние слова постоянно теряются. Наверное, из-за того, что я хотела бы перестать вспоминать Тимура. Когда-то мы вместе праздновали годовщину окончания внутриутробного развития.