Многогранники

Развернувшись спиной к двери, Маша несколько раз долбанула по ней пяткой, но это, разумеется, ситуацию не изменило. Тогда Маша разблокировала телефон и застыла в раздумье. Еще неделю назад она сразу набрала бы Димку. Сегодня она посмотрела на его номер и, вздохнув, стала искать номер старосты группы. Та не ответила. Тогда Маша позвонила Валерке, но его телефон оказался выключен. Пролистывая список контактов, Маша с горечью понимала, что друзей у нее и правда нет. Взгляд зацепился за номер Крестовского. Маша понимала, что наговорила ему гадостей и даже не извинилась, осознавала, что не имеет теперь никакого права ему звонить, однако нажала на вызов, чувствуя, как сердце колотится в горле.

На третьем гудке Крестовский ответил на звонок.

— Алло.

— Роман, это Маша. Тебе удобно говорить?

Крестовский ответил не сразу, и Маша уже собралась повесить трубку, но он все же отозвался:

— Что случилось?

— Мне нужна помощь, — честно призналась Маша. — Опять.

— Что случилось? — повторил он.

— Ты уже уехал из универа? — спросила она, вдруг сообразив, что он может быть уже дома или на полпути на какое-нибудь мероприятие. Как их ни послушаешь, так у них вечно какие-то тусовки.

— Ну так, so-so.

Он говорил немного в нос. Набравшись храбрости или глупости, Маша выпалила:

— Меня заперли в кабинете английского.

После паузы Крестовский произнес:

— Я перезвоню, — и повесил трубку.

Маша съехала по стене и уселась на пол, обхватив сумку. Сердце все не желало успокаиваться, хотя ничего страшного еще не произошло.

Крестовский перезвонил спустя три минуты.

— Я буду минут через семь, — деловито объявил он. — Только объясни, где берут ключ. Эта информация прошла мимо меня.

— У охраны. Ты должен будешь расписаться, объяснить, зачем тебе, и взять.

— Оу. Полагаю, говорить, что я забыл в кабинете девушку, не стоит?

— Полагаю, да, — нервно усмехнулась Маша.

— Я позвоню, если что-то пойдет не так.

За следующие десять минут Маша успела пройтись перед кафедрой раз пятьдесят. В голове было пусто.

Когда в замке повернулся ключ, она вытерла о джинсы вспотевшие ладони и приветственно помахала рукой, натягивая на лицо улыбку.

Крестовский вошел и прикрыл за собой дверь. Он смотрел без улыбки, отчего Маше стало дико неловко.

— Прости, что я тебя сорвала. Знаю, это звучит странно, но мне больше некому было позвонить. То есть те, кому я позвонила, трубку не взяли.

— И Волков? — спросил Крестовский и спрятал ключ в карман пиджака.

— Ему я не звонила, — призналась Маша, заправив волосы за ухо.

— Понятно. — Крестовский вздохнул и опустился на ближайшую парту. — Вы так и не разговариваете?

— А ты, можно подумать, не видел, — огрызнулась Маша.

— Маша, почему ты все время со мной воюешь? Просто за компанию с Волковым или я сделал что-то плохое лично тебе?

— Господи, Крестовский! Мы до прошлых выходных даже не разговаривали друг с другом. А ты так говоришь, будто я…

— Мы учимся вместе много месяцев. Ты смотришь на меня каждый раз так, как будто я котят по ночам душу.

Брови Маши взлетели вверх:

— А ты не душишь?

— Нет. У меня аллергия на кошачью шерсть. — По лицу Крестовского было непонятно, всерьез ли он говорит об аллергии.

— А если бы не было? — зачем-то продолжила Маша эту идиотскую беседу.

— История не терпит сослагательного наклонения. Так, кажется, говорят?

— Расскажи мне о девушке, из-за которой вы разругались с Волковым, — сменила тему Маша.

— Зачем тебе? — тут же сел ровнее Крестовский.

— Интересно, стоила ли она этого.

— Определенно нет.

— Не очень-то галантно так отзываться о девушке.

— А это отзыв не о девушке, а о ситуации, — парировал Крестовский. — К тому же чего еще ждать от сноба, которому нет дела ни до кого, кроме себя?

Говоря это, он в упор смотрел на Машу, и та чувствовала, что заливается краской.

— Прости. Я собиралась перед тобой извиниться, но ты ушел, — пробормотала она.

— У тебя есть мой номер телефона.

Смешно, но отправить ему сообщение с извинениями ей даже в голову не пришло. Кажется, говорить больше было не о чем.

— Ладно. Спасибо, что выручил. Можешь мне ничего не рассказывать. Забудь.

Крестовский вдруг достал из кармана пиджака телефон и принялся в нем рыться.

Маша замолчала, не решившись и дальше распинаться перед человеком, который даже не слушает. Крестовский же неожиданно встал с парты и протянул ей телефон:

— Вот.

Маша осторожно приняла его смартфон и посмотрела на почти темный экран.

— Что это?

— Полистай влево.

Она послушно перелистнула и застыла.