Многогранники

Но все его планы в одночасье рухнули год назад, во время семейной поездки в Инсбрук. Родители сообщили ему, что разводятся. Роман до сих пор помнил тот момент. Он как раз мимолетно удивился, что отец и мать подарили ему отдельные подарки ко дню рождения, и даже почти успел открыть подарок мамы, когда она вдруг сообщила ему эту во всех отношениях потрясающую новость. Роман тупо смотрел на надорванную упаковку и пытался угадать по показавшемуся углу коробки, что внутри. Лишь бы не обдумывать то, что сказала мама.

— Рома, ты слышал? — уточнил отец, и Роман вновь некстати отметил, что отец спросил по-русски, чего почти никогда не делал при маме.

Оказалось, что мама уже год как общается — они так это назвали — с другим мужчиной. Общается! Будто Роману исполнилось не семнадцать, а семь. Он тогда смотрел на маму и пытался подумать о том, что у нее роман с каким-то мужчиной, но никак не получалось. Она была просто мамой: активной, веселой, увлекающейся живописью и любящей принимать гостей. Когда Роман был маленьким, кто-то из папиных русских друзей сказал однажды отцу: «Твоя Диана совсем непохожа на англичанку». Роман не очень понял тогда эту фразу, но на всякий случай обиделся, потому что мама не могла быть поддельной. Мама родилась и выросла в Энфилде, и Роман часть каникул обязательно проводил там с дедом. Ребенком он даже мечтал, что пойдет в местную школу, но отец был против.

И вот вдруг оказалось, что у его настоящей, неподдельной мамы есть другой мужчина, отец смотрит так, будто ничего хорошего в жизни уже не будет, а Роман стоит с наполовину развернутым подарком, и ему очень-очень хочется орать.

Он был уверен, что у них идеальная семья. Почти такая же, как была у Волкова. Родители никогда при нем не ссорились. Мама любила выходы в свет, отец старался ее сопровождать, если ему не нужно было лететь по делам на другой конец земного шара, а Роман сначала был на попечении нянь, всегда русскоязычных, что не очень нравилось маме, но было непременным условием, выдвинутым папой, а после — в школе. Так жили все его друзья, и Роман искренне считал, что семья Волковых, которые проводили все время вместе, — это какая-то утопия. Наверное, потому что они русские. Мама иногда говорила Роману: «Это в тебе русские корни». Обычно фраза звучала в моменты, когда Роман делал что-то недопустимое. Например, когда сбежал из школы или же когда вдруг решил бросить теннис. После этих слов Роману всегда было немного стыдно, потому что из уст мамы это звучало как приговор. И он старался прятать эти самые корни, как мог. Хотя, признаться, понятия не имел, что именно должен прятать. Роман никогда не был в России. Вся его жизнь прошла за пределами родины отца. У судьбы же вдруг оказалось отменное чувство юмора, и свое совершеннолетие Роман встретил в Москве, вдали от друзей и привычной жизни. А мама даже не позвонила.

Роман сделал глоток остывшего чая и закутался в плед, устраиваясь поудобнее на широком подоконнике. Подоконник был единственным, что нравилось Роману в неуютной студии, которую отец купил к его приезду. Увидев фото своего будущего жилища, он правдоподобно изобразил энтузиазм, хотя до этого почему-то думал, что они будут жить вместе. Однако по здравом размышлении Роман понял, что отец молод и у него должна быть своя жизнь, а самому Роману, в конце концов, уже почти восемнадцать.

Первые ночи он совсем не мог здесь спать. Слушал британское радио, смотрел британские каналы, а потом волевым усилием заставил себя отключить спутниковую антенну, чтобы не было соблазна, и без того было плохо. Тогда же он понял, что, если бы знал заранее, насколько изменится его жизнь, вряд ли у него хватило бы духа пойти до конца. Поэтому Роман был рад, что принимал решение, находясь в счастливом неведении. Отцу нужна была его поддержка, и он хотел вернуться в Москву, потому что разом возненавидел все, связанное с Англией.

Роман искренне надеялся, что отец станет здесь счастливее. И вот прошло почти девять месяцев, а видимого эффекта пока не наблюдалось.

Взглянув на часы в сотый раз, Роман понял, что надеяться бессмысленно. Мама уже не позвонит, раз не позвонила до сих пор. Вот бы еще перестать наконец проверять пропущенные на мобильном. Он же вроде как уже взрослый, совершеннолетний, самостоятельный…

Телефон завибрировал, и Роман, вздрогнув, выплеснул остатки чая на подоконник. На экране высветилось лицо английского деда. С детства в картине мира Романа родственники четко делились на русских и английских.

— Как дела у моего взрослого внука? — Дед некогда был спортивным тренером, но, даже отойдя от дел, сохранил командный голос.

Роман отвел телефон от уха и уменьшил громкость звука.

— Все отлично. Как твое юное дарование?

— Ноет, как девчонка, — проворчал дед.

— Она и есть девчонка, — рассмеялся Роман, вспомнив соседскую Люси, восьмилетнюю оторву, от которой отказались все перспективные тренеры, после чего дед взялся с ней поработать из спортивного интереса.

— Пусть плачет от счастья, когда завоюет свою первую медаль и побьет на Олимпиаде всех русских.