Многогранники

— Это из-за Машки? — напрямик спросил Димка, для верности указав в Машкину сторону.

— Нет, ты что! Маша здесь вообще ни при чем. Просто у меня не получилось здесь.

— Что не получилось? У тебя с учебой все в норме, какие-то еще проблемы?

Димка и сам не знал, зачем все это выясняет. Но мысль о том, чтобы остаться здесь без Крестовского, вдруг показалась такой отвратительной, что захотелось взвыть.

Крестовский надул щеки и, шумно выдохнув, уселся на краешек ближайшей парты.

— Дим, я не знаю, как это объяснить. Просто, короче… я сообщил, и все.

После этих слов, по законам жанра, Крестовский должен был бы встать и уйти в закат, но он продолжал сидеть, словно чего-то ждал.

— Думаешь, я буду тебя отговаривать? — разозлился Димка.

— Да нет, конечно. Зачем тебе меня отговаривать? Я Ляльке сам потом скажу, ладно?

— Ты общаешься с Лялькой? — обалдел Димка.

— Ну разумеется, — приподнял бровь Крестовский, будто иначе и быть не могло, а потом негромко добавил: — Она немного странная в последнее время. Ты бы проверил ее контакты, а то она у меня доступ забрала.

— У тебя был доступ к ее контактам? — окончательно офигел Димка.

— Да. Мы договорились, что у меня есть пароль от ее странички и я буду периодически чистить ее контакты от всяких уродов, а она не будет возмущаться. А два дня назад она сменила пароль. Так что ты присмотрись.

Димка стоял, прислонившись к стене, и некоторое время молча разглядывал Крестовского, которого самозабвенно ненавидел последние три года.

— Зачем ты это делал? — негромко спросил он.

Крестовский потер шею и пожал плечами.

Димка вздохнул и понял, что ему будет не хватать этого придурка. Реально.

Крестовский резко поднялся, стараясь не встречаться взглядом с Машкой, шагнул вперед и замер перед Димкой, будто собирался протянуть руку.

— А где Шилова? — спросил Димка, не вынимая рук из карманов, и Крестовский после заминки перехватил правой рукой сползающий с плеча рюкзак, решив тем самым вопрос с рукопожатием.

— Ее не будет. У нее академ.

— Крестовский, что ты с ней сделал? — прищурился Димка.

— Да так, — туманно ответил Крестовский и добавил: — Я пойду. Я приходил, чтобы с тобой пересечься. Пока.

— Пока, — отозвался Димка и, дождавшись, когда Крестовский выйдет, повернулся к Машке: — Что у вас тут без меня случилось?

Глава 25

Я умираю почти незаметно.

Маша и сама не ожидала, что слова Крестовского об отъезде так ее оглушат. Несмотря на злосчастное СМС, когда Крестовский заявил, что он не хотел бы ничего рассказывать, несмотря на то что он так ни разу и не заговорил с ней за все четыре дня, не считая утренних приветствий и прощаний после уроков, Маша чувствовала себя окрыленной.

Потому что Крестовский на нее смотрел. Она чувствовала его взгляд, когда ее просили прочесть вслух отрывки на английском, и начинала сбиваться, потому что в голову лезло то, что читает она с акцентом и он это слышит. Она чувствовала его взгляд, когда писала лекции, но стоило ей повернуться в его сторону, как он тут же опускал голову и делал вид, что перечитывает конспект, хотя Маша видела, что он почти ничего теперь не записывает. Когда же ей пришлось отвечать на семинаре, она едва не закипела от смущения, потому что ему не нужно было скрывать свое внимание. Двадцать две минуты он смотрел на нее так, что Маше очень хотелось отложить конспект доклада и выбежать из аудитории: сердце колотилось в горле и соображать в таком состоянии было невозможно. Маша даже хотела потом высказать ему все, что думает о такой подставе, но стоило ей вернуться за свою парту, как он уткнулся в мобильный, а к концу занятия она немного остыла, и предъявлять претензии показалось глупым.

Эти четыре дня происходило что-то, чему Маша боялась даже дать название. Она сама себе стала напоминать героиню Остин. Теперь каждое утро начиналось с мысли о Крестовском. Это бесило и держало в тонусе. Поначалу Маша даже всерьез подумывала о том, чтобы покрасить волосы или же сделать модную стрижку. Хотелось закрепить во внешности те перемены, которые происходили внутри. Но когда она заикнулась об этом маме, та посмотрела так, что Маша быстро передумала, потому что объяснять то, что с ней происходит, не хотелось никому. Да она и не смогла бы.

Ее жизнь напоминала американские горки. А Крестовский молчал. И смотрел.

Маша дала себе и ему время до пятницы. Решила, что, если он так и не заговорит до конца учебной недели, она подойдет к нему сама.