Многогранник

– Что?.. – начал было Ренат, вытирая кровь от перстня с щеки, но тут же услышали, как вдали от них прогрохотал стул: Раф упал в конвульсиях на пол.

Всё трое мигом кинулись к нему.

– Что с ним? – испуганно спросил Ренат, пытаясь то ли нащупать пульс, то ли придержать дергающиеся руки.

– Амос! Живо из сумки шприц с красной пометкой! – крикнула Мишель другу, повернув Рафа на бок и подкладывая под голову подушку, найденную на кресле. – Ренат, держи руки и все оставшееся туловище! Амос, живее! – девушка прижала рукой голову Рафа, и открыла от костюма шею; Амос быстро распаковав шприц, дрожащей рукой подал его Мишель.

Девочка резким движением вонзила острую и едва заметную иглу в пульсирующий сосуд на шее, так, что даже мальчики вздрогнули от такого молниеносного решения – светло-жёлтая жидкость полностью влилась в кровь Рафа, и тот перестал шевелится.

– Мишель… что ты сделала?.. – с круглыми от ужаса глазами спросил Амос. – Он же не двигается… Он… жив? – помедлив, проронил он.

–Ах-ха-ха, – девушка залилась перед окаменевшими лицами друзей звонким смехом. – Вы действительно подумали, что я его убила? – с удивлением поинтересовалась Мишель и на что получила лишь пожимания плечами и какие-то невнятные ответы. – Превосходно. Я ему жизнь спала, а вы думаете, что я его убила, – ребята вопросительно поглядели на неё. – Мне казалось, он вам рассказал, что болеет неким расстройством, – юноши не понимали, о чем она говорит. – Раз нет, то теперь знаете. И, давайте, переложим его вон туда, – девушка указала на большой бархатный диван с несколькими подушечками.

Ребята перенесли Рафа; он спал.

– Черт! И как у него это давно? – задавшись вопросом, Ренат сел за мраморный стол.

– Если вы не знали, уже семь лет, но только… в редких случаях, – пояснила Мишель. – Странно, что он вам об этом не поведал.

– Мы знали, что Раф болен, но он не говорил, что так серьёзно… Думали, обычная простуда, вот и ходит на процедуры, – объяснился Амос, присев на другой конец стола, подальше от Рената.

– Да, всё так, – подтвердил небрежно он.

– Ладно, пока Раф спит, поговорим о вас, ребята. Почему в последнее время вы такие раздраженные? – Мишель отклонилась на спинку кресла, запрокинула одну ногу на другую, сложила руки у груди и стала ждать откровения друзей.

– Тебе показалось, – буркнул Ренат, и тут же закричал: его поразила невыносимая головная боль.

– Не надо, Ренат, говори правду – все пройдёт, – ласково посоветовала девушка своему рыжеволосому другу.

– Чёрт! А ведь и правда больно! – претерпевая мучения, усмехнулся юноша и вдруг заметил беспокойный взгляд Амоса, направленного на него. – Это он, – и указал пальцем на другую сторону стола. – Он все дни зачем-то пытается вывести меня из себя, грубит, насмехается, а теперь вот, вырезал прямо по лицу, – отметил Ренат. – И кто же знает, что с ним происходит. Ну, а я… – юноша поморщился, – я такой давно и не знаю, что с этим делать, – он сделал глоток чая.

– Хорошо, с Амосом разберёмся позже. А ты, почему ты такой? – глубоко заинтересовавшись, Мишель подсела ближе Ренату – у Амоса искривились губы, но он промолчал.

– Я… Я… Я не знаю, – пытаясь бороться с Концентратом, тянул юноша с огнём в душе.

– Говори, Ренат. Препарат не перестанет действовать, пока ты не раскроешь все свои тайны, – девушка чуть-чуть улыбнулась.