Многогранник

На девушке был надет светло-серый костюм с звёздной пылью, включающий в себя цвета отборных сливок блузу из едва прозрачной ткани, украшенной тонкой серой бабочкой, и гладко выглаженные брюки с завышенной талией в тон полупрозрачному пиджаку с рукавами в три четверти и запонками на них (за такой вид девушка часто получала выговоры от преподавательского состава ибо, как они говорили, «леди не должна носить столь открытые вещи, а тем более уж штаны, да ещё и зауженные к низу!», хоть и были эти «штаны» делового стиля, просторные и, да, едва суженные внизу). Юноши же были одеты по-разному, за исключением, конечно, все тех же светло-серых брюк, но по мужскому типу, и темно-серых лаковых туфель с красной подошвой (отличительный знак Высшей школы). Раф был в пиджаке привычного цвета, немного приталенном, с платочком в правом кармане и в белой рубашке с длинным галстуком в клеточку. Амос, в свою очередь, оставил однотипную «накидку» на покрывале, где сидела Мишель, и смотрел на распускающиеся бутоны акаций в рубашке молочного оттенка и сером, в крупную клетчатую разметку, жилете. Ренат вовсе был в одной просторной рубашке с широкими рукавами, заправленной в брюки, как и у всех друзей.

Под пригревающими лучами весеннего солнца ребята разместились на самой красивой поляне, которая раскинулась на десятки метров меж тремя комплексами; они любили отдыхать там.

– Сегодня ночью мы идём куда-нибудь? – прервав недолгое молчание, спросил Раф и повернулся к Мишель.

Она улыбнулась в ответ и перевела взгляд на Амоса, словно вручая ему право лидера на сегодняшнюю прогулку.

– Ах, да, – заметя ожидание друзей, начал он. – Как вы знаете, на протяжении нескольких недель, я изучал структуру и местонахождение подземных туннелей в нашей школе. Минувшим днем я разобрался окончательно. И знаете, что было обнаружено мной? Да, те самые комнаты, где во время наводнений и пожаров укрывались почти что все наши пра-пра-прадедушки и – бабушки! – с заметно выросшей уверенностью за последние года говорил Амос. – Это именно то, что нам будет интересно узнать! Но… есть проблема, – помедлил он, смотря на взволнованные лица друзей. – Оказывается, все туннели и подземные ходы просматриваются камерами…

– Черт, – тихо, но слышно выругался Ренат.

– Ренат! – шёпотом упрекнул его Раф.

–… да, они просматриваются, – продолжил Амос, сделав вид, что не заметил того, – но есть вероятность, что за вечер мы с Мишель сможем взломать систему надзора, конечно, так, чтобы руководство школы не заметило этого, и посмотрим, на каких ходах и где меньше всего камер и датчиков движения; безусловно для того, чтобы пройти незаметными, ибо, если нас там поймают и раскроют, что мы взломали шифрование ещё одно, нас с вами могут не допустить к экзаменам до следующего срока сдачи через год, ибо мы будем сидеть под замком, а Мишель могут и вовсе попытаться исключить… Но… Не знаю, в общем, мы с ней постараемся, чтобы все прошло гладко. Итого, выходим в полночь, – заключил быстро юноша.

– Мои мешки под глазами, мистер Эбейсс, скоро будут больше глаз из-за ваших полуночных вылазок, – с усмешкой сказал Ренат.

– Ничего, мистер Нидмистейк, скоро мы попрощаемся с вами и больше не будем беспокоить. Сразу же после Майского бала, – по-дружески толкнув его, Амос печально улыбнулся.

– Не грустите, мы будем учиться недалеко друг от друга – сможем видеться, – попытался подбодрить их Раф, видя, что те отчасти поникли.

– Хах, мы даже не знаем, что там где находится, а ты говоришь «видеться»! – артистично воскликнул рыжеволосый друг.

– Не начинай, Ренат. Ты же знаешь, что после барьера все объяснят – остаётся только надеяться, что нам там понравится или же… – Амос хотел договорить, но Мишель прервала его.

– Вам не понравится.

– Ну, да, или же так. После станет виднее! – закончил он.

Девушка с грустью улыбнулась на его радостное завершение мысли.

– Ренат, вы же сегодня определённо точно составите мне компанию на мастерстве пения? – прогнав печаль, с улыбкой и лёгкой издевкой спросила она, обращаясь к высокому огненноволосому другу с изумрудными глазами и тёмными, едва ли не чёрными бровями, алыми губами.

– Готов поклясться тысячью голов, что сегодня я вас, милейшая мадмуазель, безоговорочно сопровожу на это мной некогда покинутое мастерство, – вдруг приняв вид благородного рыцаря и, припав на одно колено, даря только что сорванную жёлтую розу, проговорил тот.

– Ах-ха-ха, – специально наигранно просмеялась Мишель в ответ. – Буду ждать вас на отправление туда ровно через пятнадцать минут, – и через плечо, по-детски, улыбнулась в сторону Рената, кладя цветок на пиджак возле себя. Амос в тот момент был не то, чтобы удивлён, так как нечто подобное, с подарками и актёрской игрой бывало часто между Мишель и Ренатом, скорее, раздосадован, огорчён и даже слегка раздражен, но чем и почему – не мог объяснить, потому молча пил воду из дорогой семейной фляги, подаренной ему отцом на прошлый день рождения, и смотрел на них.