Много шума из никогда

Рассекая плечом облака горячего пара, я спешил, увлажняясь на ходу, сквозь маленькую раздевалку, заваленную комками одежды. Впереди проступили очертания чьей-то атлетической фигуры, яростно содрогавшейся в телодвижениях. Это был Гнедан, и в руках его было по венику, и, возбужденно покрякивая, лупил он кого-то, размазанного внизу по лавке. Причем — Гнедан был далеко не одинок в своем оживлении. Более того. Сквозь мутные куски пара мелькали совершенно невозможные видения. В голове произошел отрыв, и мои действия дружно устремились в область подсознательного. Немудрено. Влажные, молоденькие, такие неосторожные — везде мелькали сплошные секс-символы!

Тело кинулось в гущу событий. И со всех сторон на тело посыпались визги, и брызги, и откровенные наезды веником. В горячем тумане ситуация напоминала игру в жмурки — из теплого мрака выныривали фрагменты узеньких нежных спинок, чьи-то розовые плечи, залепленные мокрыми волосами. Руки постоянно втыкались в живое: очевидно, людей было немало. Я слышал, что славяне — чистоплотная нация, но не ожидал, что так оно и есть. И что до такой степени. В этой бане было человек пятнадцать, не меньше — настоящая тусовка любителей групповой гигиены. Тут я понял, что я тоже любитель. Баня — это гуд. Народ, который не парится в банях, не может построить империю.

Бьюти, визжа, ускользали меж пальцев, а подсознание голосом Зигмунда Фрейда выкрикивало их обнаженные параметры: восемьдесят пять — шестьдесят — девяносто! Третий приз! Девяносто — шестьдесят пять — девяносто пять! Мисс Фото! Сто — семьдесят — сто! Приз Зрительских симпатий!

Зрительская симпатия, наполовину скрытая от оценок жюри мокрыми волосами, плеснула в лицо теплой жидкостью из ведра и покинула поле зрения. Тонкие руки, выделившись из жаркого дыма, стащили с моих напряженных бедер размокшие командирские штаны. Тут же отовсюду ударило раскаленными вениками — раздались вопли, и прекрасная половина человечества шумно набросилась на меня, пытаясь, видимо, задать жару.

— А-атставить веники! — заорал я, но березовые листья уже набились в ротовую полость, и протест как-то угас. Людское море отшвырнуло мое туловище к лавке. Ах, если б не веники! Приятную тяжесть навалившихся девичьих тел я готов был терпеть вплоть до отмены президентского правления. Но — загорелая садисточка, мелькнув мимо моих глаз скользкими бедрами, приблизилась с корытом вонючего уксуса, кровожадно блеснула зубами, накренила шайку, и…

— А-а-а!!! О-о! — Я вгрызся зубами в древесину лавки. Едко-пахучая кислота выплеснулась из корыта, разжигая кожу на спине и подготавливая ее к новой атаке веников.

«Девяносто — шестьдесят — девяносто!» — звонко щелкнуло в мозгу, когда смуглая гестаповочка отбросила корыто и радостно запрыгала, хлопая в ладоши и облизывая губы — а крепкие грудки с нежными коричневыми сосками запрыгали вместе с ней. «Первый приз! Золотое сечение! Мисс Турция!» — пронеслось в голове, и рудименты сознания активизировались.

— Урра-а! — взревел я, переходя в наступление. Мисс Турция поспешно прекратила аплодисменты и, всплеснув руками, юрко полезла под лавку. Честное слово, она убийственно похожа на мисс Турцию. Только волосы не черные, а рыжеватые. И ростом повыше. И глаза светлые. А так — копия.

Правая рука, парировав хлесткий наезд веника из можжевеловых колючек, освободилась на минутку и полезла под лавку. Там она планомерно нащупала увиливавшую от ответственности мисс Турцию. Последней это почему-то не понравилось — электрическая боль просверлила запястье: меня укусили!

Я зарычал от избытка ощущений и в едином порыве оторвал живот от раскаленной лавки. Реагируя на мой возглас, окружающие вдруг замерли, спрятали веники и попятились назад, укрываясь в дымовой завесе. Похоже, я вскричал слишком энергично — эротическое сновидение с массажистками утратило чувственную конкретность.

— А ну, девойки, полегче! Расступи по домам! — уловил я властный голос Гнедана. — Довели Мстиславку до грая! Ну, расступи, кому речь!

— Стоп-стоп-стоп! — поспешно забормотал я, высматривая Турцию под лавкой. — Ну зачем же по домам? Еще немного потанцуем!

Too late. [51]Девойки, потупясь и виновато улыбаясь, заторопились в раздевалку. Тщетно пытался я удержать их страдальческим выражением глаз: даже Турция мелькнула из-под лавки и заторопилась на выход. Взгляд прощально скользнул по ее спине и… плечам.

…Упустил. И все из-за Гнедана! Рыжий нехристь умудрился-таки испортить чудесную вечеринку с массажистками… Досадно, но пора заниматься бизнесом.

— Тебе, Гнедан, привет от старого князя Всеволода. — Я небрежно тряхнул челкой. Умирая, князь оставил нам одну шестую часть своего потерянного царства и солидный пакет акций Чернобыльской АЭС.