Читаем Много шума из никогда полностью

Старец Давыд Евсеич, хранитель горы Фавор в Святой земле.

Касьян-долгожитель, монах с Афона.

Алексиос Геурон, Наследник Императора, он же князь Лисей Вышградский.

Я спросил его, как старцы собираются вместе — ведь они разбросаны по всей земле! Леванид сказал: хранители цепи могут чудесным образом общаться друг с другом, чувствовать помыслы на расстоянии… Если в душе кого-либо из старцев возникает сильное чувство, об этом немедленно узнают остальные: несказанное зрение дается им в этот миг, и они видят за многие поприща… Бывает это редко, только в самые напряженные моменты духовной жизни тех людей, что скованы золотой цепью в единый чувствующий организм.

— Совсем недавно я видел одного из нас… — Леванид поднял лицо, и голос его изменился; исчез привычный тон рассказчика, в интонации шевельнулось живое воспоминание. — Совсем недавно я увидел человека, стоявшего на крутом берегу какой-то реки… Этот человек был разгневан, и лицо его искажено. Я уверен, что это был один из незнакомых мне хранителей цепи! В душе незнакомца творилась настоящая буря. Настолько сильная, что духовное возмущение тут же передалось другим старцам…

Я вздрогнул.

Леванид продолжал:

— Это было вчера, во время разбойничьего нападения на караван. Неуловимое изображение на миг возникло перед моим мысленным взором — я увидел разгневанного человека и тут же позабыл о нем: началась битва… — Он задумался на секунду. — Нет, я не знаю имени этого старца.

— Ты ошибаешься, царь Леванид. — Я приблизил лицо и медленно повторил: — Ты знаешь имя этого разгневанного человека, и тебе знакома река, на берегу которой он стоял. Эта река — Керженец, а человека зовут Берубоем.

Сомнений нет: я тоже видел его незадолго до битвы с разбойниками — хотя он был у меня за спиной… Значит, кроме меня, в тот миг его увидели и остальные одиннадцать странников. Этот Берубой, и правда, обладает золотой цепью… но должно ли считать его старцем? Разве может христианин прибегать к демонскому колдовству? Разве вправе так легко убивать — ведь несчастный Травень чудом выжил после схватки с этим «странничком»! Чего стоит одна лишь хитрость с почтовым голубем! А как он пытался заговорить речную воду… Наконец, никогда не забуду зверского взгляда этой собачьей морды — клянусь, что давеча на берегу Берубоевы глаза горели злобным зеленым огнем! Не-е-ет, это непростой персонаж. Неужели — тринадцатый старец? Или вор, похитивший цепь у кого-то из законных владельцев? Слабое, предательское звено в золотой цепи!

Я начинал беспокоиться — солнце уже клонилось к закату, а брешь в стене еще недостаточно широка — да и фигурки опорьевских лучников по-прежнему густо понатыканы на башенках… После очередного удачного залпа катапульт катафракты рискнули было сходить на приступ — но вернулись ни с чем, если не считать густого оперения из вражеских стрел, застрявших в щитах и конской броне. Если до захода солнца я не возьму Опорья, придется начинать мирные переговоры — ночью воины должны отдыхать, а людей слишком мало, чтобы выставлять ночные караулы. Я похаживал взад-вперед по нашей импровизированной террасе и мысленно умолял солнце не так резво перемещаться по небосклону. Царь Леванид застыл на своем стульчике, часто морщась и покачивая головой после каждого залпа: он был убежден, что местные камни недостаточно тяжелы, чтобы быстро разрушить стену…

К счастью, ближе к вечеру подошел небольшой отряд подкрепления от Варды Гончего: Дормиодонт Неро, бешено нахлестывая одуревшую кобылку, подлетел к моему наблюдательному пункту — замахал свободной рукой на запад:

— Свежие силы, высокий князь, свежие силы! Варда прислал своих ребят из Санды!

Я быстро спустился по лесенке и пошел навстречу неуклюжей крестьянской тележке, возникшей на краю горизонта. Повозка медленно, рывками спускалась с холма — я различил два светлых пятна: в закатном солнце поблескивали доспехи катафрактов. Боевых лошадей не было; проклятый Варда прислал всего-то двоих меченосцев!

В сопровождении десятника Неро я пошел навстречу. Шел и думал о том, как все-таки бывают похожи человеческие лица. Даже смешно: там, в повозке, связанный по рукам и ногам, лежал какой-то ободранный нищий славянин с лицом моего московского приятеля Славки Бисерова. Впереди телеги шагали, радостно улыбаясь, два усталых меченосца — Фома и Фока. Посрывали с голов шлемы, опустили, наконец, в ножны напряженные мечи. Они привезли князю Геурону пойманных кудесников из-под Санды. Один из пленников, тощий и рябой парень в обрывках подозрительно знакомого мне темного плаща, злобно косился и скалил мелкие зубы на крестовые хоругви греческого стана. А второй — дюжий верзила с избитым (или испитым?) надменным лицом по-прежнему лежал на куче сена и философически поглядывал в вечереющее небо. Нет, это удивительно: вылитый Мстислав Бисеров: даже страшновато как-то.

Перейти на страницу:

Похожие книги