Много шума из ничего

Входят Кизил, Булава и протоколист в судейских мантиях; стража вводит Конрада и Борачио.

Кизил

Вся диссамблея в сборе?

Булава

Эй, табурет и подушку для писца.

Протоколист

Где тут злоумышленники?

Кизил

Так что я и мой приятель.

Булава

Так-так, правильно: мы должны провести экзаменацию.

Протоколист

Да нет, где обвиняемые, с которых будут снимать показание? Пусть они подойдут к старшему из вас.

Кизил

Да, понятно, пусть они ко мне подойдут. — Как тебя зовут, приятель?

Борачио

Борачио.

Кизил

Запишите, пожалуйста: Борачио. — А тебя как звать, малый?

Конрад

Я дворянин, сударь, и мое имя — Конрад.

Кизил

Запишите: дворянин Конрад. — Веруете ли вы в бога, господа?

Конрад и Борачио

Да, сударь, надеемся, что так.

Кизил

Запишите: надеются, что веруют в бога. Да поставьте бога на первом месте: упаси боже поставить бога после таких мерзавцев! — Ну, судари мои, уже доказано, что вы немногим лучше мошенников, и вскорости все в этом убедятся. Что вы о себе скажете?

Конрад

Что мы вовсе не мошенники, сударь.

Кизил

Удивительно хитрый малый, честное слово! Но я с ним справлюсь. — Подойдите-ка вы поближе. Словечко вам на ушко, сударь: говорю вам — утверждают, что вы мошенники.

Борачио

А я утверждаю, что мы не мошенники.

Кизил

Ладно, отойдите в сторонку. — Ей-богу, они сговорились. Записали вы, что они не мошенники?

Протоколист

Господин пристав, вы неправильно ведете допрос: вы должны вызвать сторожей, которые являются обвинителями.

Кизил

Ну, конечно, это самый лучший способ. Пусть подойдет стража. — Ребята, именем принца приказываю вам: обвиняйте этих людей.

Первый сторож

Вот этот человек, сударь, говорил, что дон Хуан, принцев брат, подлец.

Кизил

Запишите: принц дон Хуан — подлец. Да ведь это подлинное клятвопреступление — принцева брата назвать подлецом!

Борачио

Господин пристав…

Кизил

Сделай милость, помолчи, милейший; право, мне твоя физиономия не нравится.

Протоколист

Что он еще говорил?

Второй сторож

Что он получил от дона Хуана тысячу дукатов, чтобы ложно обвинить синьору Геро.

Кизил

Чистейший грабеж, какой только можно себе представить!

Булава

Клянусь обедней, верно!

Протоколист

Еще что?

Первый сторож

Что граф Клавдио, поверив его словам, решил осрамить Геро при всем честном народе и отказаться от женитьбы на ней.

Кизил

Ах, мерзавец! Ты будешь за это осужден на вечное искупление.

Протоколист

Еще что?

Второй сторож

Это все.

Протоколист

Всего этого более чем достаточно, и никакие отпирательства, братцы, вам уже не помогут. Дон Хуан сегодня утром тайно бежал. Геро была по указанной причине обвинена, отвергнута и скоропостижно умерла от потрясения. Господин пристав, велите связать этих молодцов и отвести их к синьору Леонато. Я пойду вперед и ознакомлю его с протоколом допроса. (Уходит.)

Кизил

Мы с ними живо управимся.

Булава

Связать их!

Конрад

Прочь, болван!

Кизил

Господи боже мой! Где протоколист? Пусть запишет: принцев слуга — болван! Вяжите их! Ах ты, жалкий мошенник!

Конрад

Убирайся прочь, осел! Осел!

Кизил

Как! Никакого подозрения к моему чину! Никакого подозрения к моему возрасту! Ах, будь здесь протоколист, чтобы записать, что я осел! — Ты, негодяй, хоть и полон почтения, а свидетели на тебя найдутся. Я парень не дурак, да подымай выше — принцев слуга, да подымай выше — отец семейства, да подымай выше — не хуже кого другого во всей Мессине. И законы я знаю — вот как! И денег у меня довольно — вот как! И дефектов у меня сколько хочешь — вот как! Да у меня два мундира, да и все у меня в порядке — вот как! — Ведите его! Экая досада: не успели записать, что я осел!

Уходят.

АКТ V

СЦЕНА 1

Перед домом Леонато.

Входят Леонато и Антонио.

Антонио

Таким путем ты сам себя убьешь!

Разумно ли так поддаваться горю

Во вред себе?

Леонато

Прошу, оставь советы.

Они проходят через слух бесследно,

Как в решете вода. Оставь советы!

Меня утешить мог бы только тот,

Чьи горести совпали бы с моими.

Дай мне отца, чтоб так же дочь любил,

Чью радость так же вырвали б жестоко, -

И пусть он говорит мне о терпенье.

Измерь его страданья по моим,

И если между ними нет различья

И скорбь его точь-в-точь моей равна

Во всех чертах, и образах, и видах

И если он с усмешкой, вместо вздоха,

«Прочь горе!» крикнет, бороду погладив,

Остротами заштопав грудь, пропьет

С кутилами беду, — дай мне его -

И от него я научусь терпенью.

Но нет такого человека, брат!

Советовать умеет каждый в горе,

Которого еще не испытал.

В беде же сам совет на ярость сменит,

Кто от нее прописывал лекарства,

Хотел связать безумье шелковинкой

И сердца боль заговорить словами.

Нет, нет! Всегда советуют терпеть

Тем, кто под тяжким грузом скорби гнется.

Но смертным не дано ни сил, ни власти