Много на земле дорог

Около клуба уже шумела молодежь. Три девушки в обнимку пели частушки и лихо отплясывали, выбивая каблуками дробь на расчищенной от снега асфальтовой дорожке. Молодой паренек, отделившись от толпы, метко запускал снежками в девушек. Они взвизгивали, смеялись, но со своих мест не уходили. Над заводским двором то и дело разносился смех. Всем было весело и от хорошей компании, и оттого, что на улице ясно и солнечно, а главное — от избытка молодых, нерастраченных сил.

Для работы разделились на четыре бригады. Каждая получила свое место на территории двора.

Надя, Слава, Иван, работница дозировочного управления Воробьева и еще несколько ребят пошли к разгрузочным бункерам.

Слава шел впереди, двигая верткую одноколесную тачку. Еще вчера за линией заводской железной дороги он присмотрел груду лома.

— Скажи-ка, Надя, а когда мы поедем на экскурсию в Ленинград, завод остановится? Да? Ведь у нас почти все комсомольцы, — без умолку острила белозубая хорошенькая Воробьева.

— Глупые вопросы задаешь, Воробьева, — вдруг напустился на нее Илья Муромец. — И чего ты так вырядилась? — Иван покосился на цигейковую шубку Воробьевой и пожал плечами. — На полигон бы тебя. А то сидишь у своих пультов да кнопки нажимаешь. Тоже мне работа!

— А чем не работа? Не всем тяжести ворочать! — возмутилась Воробьева.

— А как тебя зовут-то? — не обижаясь на Воробьеву, спросил Иван.

— Клеопатра.

Иван фыркнул, сказал как отрезал:

— Ну вот и имя-то несуразное. Будем Клёпкой звать.

— Что?! — взвизгнула Воробьева, презрительно на него взглянув. — Нахальная ваша внешность, молодой человек!

— Но-но, не выражайся, — добродушно ответил Иван. — А то Надежда Васильевна меры примет, да такие, что не поздоровится.

Все рассмеялись.

— А что, разве неправду говорю? — не унимался Иван. — Кнопки нажимает и думает, что работу делает. А тут под открытым небом, вручную, за ту же зарплату…

— Ну чего ты, Иван, на нее ополчился? Она автоматикой овладела, — засмеялась Надя и шутливо пригрозила: — Смотри, будешь нападать на девушку — не полюбит.

— Уж как-нибудь без нее проживу.

Подошли к захламленной невысокой горке. Из-под снега и мусора торчали ржавые рельсы, трубы, болты, старые, исковерканные газовые плиты и даже облупившаяся ванна.

— Ого, да тут целое сокровище! Молодец, Слава, что разыскал! — воскликнула Надя.

Воробьева, Слава и двое ребят кинулись сразу к горке, но взять металлический лом оказалось совсем не просто — он спрессовался намертво.

— Подождите-ка, младенцы, я ломом разок-другой, — сказал Иван и начал с такой яростью расковыривать кучу, что тяжелые металлические куски полетели во все стороны.

— Ну силен! — восторженно сказала Клеопатра.

— А вот Надежде Васильевне все равно не по нраву, — грустно усмехнулся Иван.

— А по-твоему, Ваня, что самое главное в человеке? — спросила Надя.

— У мужчин — сила, — не задумываясь, ответил Иван и, как бы в подтверждение своих слов, стал один поднимать чугунную ванну.

— А по-твоему, Слава?

— По-моему, Надя, разум. Разум способен заменить силу, а вот сила никогда не заменит разума.

— Девушки больше ценят хорошие мускулы, чем умную голову, — сказал Иван.

— Ну, не все, Ваня. Я, например, согласна со Славой.

— Ты, Надежда Васильевна, особенная. Ты себя не равняй с другими.

Слава наклонил голову, сделал вид, что занят делом.

Когда «сокровище» все, до последнего болта, было перевезено к сараю, бригада направилась в район ремонтно-механического цеха, там тоже находились изрядные залежи металлолома. Дорогой Клеопатра заигрывала со Славой, стараясь то взять его под руку, то заглянуть ему в глаза. Славе это надоело, и он сказал:

— Ты, Клеопатра, глазами в меня не стреляй. Я ведь железобетонный, не прошибешь.

Надя весело засмеялась, испытывая почему-то удовлетворение.

— Ура! Целый склад металлолома! — закричала Клеопатра, скрывая свой конфуз.

В самом деле, в тупичке между корпусами цехов был свален самый разнообразный лом.

Слава, Иван, Клеопатра и остальные ребята остались в тупичке, а Надя пошла посмотреть, как работают другие бригады.

На месте общего сбора, у сарая, уже лежали большие кучи металла, но работа была еще в полном разгаре. В разных углах заводского двора звучал смех, слышались песни, звонкоголосый говор.

В первой же бригаде Надю встретили шутками и возгласами, даже спели какой-то веселый экспромт.

Вторая бригада хозяйничала сейчас в полуразвалившемся корпусе старого цеха. В цехе, вероятно, уже давно не работали, но он все еще охранялся. Статная, высокая девушка с длинной русой косой уговаривала молодого вахтера пропустить комсомольцев в цех. Она лукаво поглядывала на него васильковыми глазами и, путая русскую речь с украинской, напевно говорила:

— Мы тильки побачим да сор соберем.

У вахтера сердце было не каменное, он поломался больше для виду и открыл закопченную, осевшую дверь цеха.

Надя направилась в третью бригаду, в самый дальний угол заводской территории.

Вдруг она услышала истошный крик в той стороне, где остались Слава с Иваном. Обернулась и увидела Клеопатру. Та бежала, что-то крича и размахивая руками. Надя бросилась ей навстречу.