Читаем Мне скучно без Довлатова полностью

После поминок мы в подвал спустились,и человечек в розовом костюмедавал нам поясненья —магнистерий и красный лев —все это было здесь.«Смотрите», — он сказал,и вынул гвоздь,и положил его в реторту.Закипела какая-то бурда.Я все глядел, припоминая, —мелкие черты, набухшие подглазья —что-то, где-то уже я видел.Тут вошла полячка,держа в руках фальшивый документ.И гвоздь достали из реторты.Он по шляпку стал золотым.И я захохотал.                        Ну да, конечно,тридцать лет назадя видел этот фокус — только преждепоказывал он это на себе,рассказывал, что в Датском королевствебыл удостоен звания магистра,заглядывал в глаза, и люди,люди кормили его, честно удивляясьдвум-трем словам по-датски и по-польски.Над головой шумел ночной Нью-Йорк.А здесь, в подвале было глухо, тихо,столетний человек, лауреат,с вдовой беседовал и подливал ей водки.Все утомились, даже с облегченьем,отяжелев, жевали бутерброды,лишь он один сновал неутомимои важным господам в полупоклонесвой гвоздь показывал.Я обратил вниманьена женщину с фальшивым документом:«Дзенкую, пани!» Но она ужевсе спрятала и, прислонясь к стене,кольцом стучала что-то вроде Морзе,какой-то знак. По этому сигналув подвал спустился обладатель кубкаИндианаполиса — сухой и ладный малый,весь в черном, и за ним внеслидва ящика «Клико». Приободрилисьи гости и вдова, и пир воспрял.Полячка подняла бокал и сновакольцом позвякала по хрусталю.И человечек в розовом костюмедотронулся до локтя чемпиона.Тот обернулся полупрезрительно,но что-то вдруг припомнил,как будто расшифровывая Морзе,и руку протянул, и в эту рукубыл вложен гвоздь.Все вскоре разошлись……На набережной под зеленым небомв стране Гольфстримая вошел в какой-то угрюмый доми произнес пароль.Слуга провел меня по коридорув бесцветный зал.Там за столом сидели пять человек.Квитанции, кредитки, какие-то жетонывперемежку лежали на расчерченном сукнеподпольная рулетка. Так и было.Я знал всех пятерых, но тольконе мог припомнить,что же с ними стало.Крупье сказал мне: «Вот и ты. Пора!»И бросил шарик на воронку.Голый череп его отсвечивалот трехлинейной лампы,гвардейский галстук был повязан туго,и все проигрывали. Впрочем,тут шла игра по мелкой.Крупье был холоден, как будто бы еговсе это не касалось. Я поставилна «черное» и выиграл часы,отстегнутые с грязного запястья.Никто не удивился. Полумракрассеивался, явственно угрело.На углу стола сидел тот самыйв розовом костюме,свободно развалившись, так бываетс официантом, что решил гульнуть.Он выжидал и умными глазамиследил за шариком.Мне показалось — игра не клеится,все отбирал крупье.«Сегодня не идет», — сказал губастыйс пробором равнодушный человек.Я не видел его с тех самых пор,как проводил на пристань в кругосветку.«Сейчас покончим, — возразил крупье, —ты не играл еще, чего ты ждешь?»сказал он розовому человечку.«Я не спешу, — ответил тот, — приятносо всеми вместе посидеть. А впрочем,вот ставка». Он за пазуху полези вытащил. И я узнал, узнал —та самая фальшивка от полячки.Крупье внимательно ее перечитали холодно сказал: «Вполне годится.Так, что же?» —«Я поставил на зеро».Другие ставки кто во что горазд.И завертелся шарик. Все привстали.И долго-долго суетился он,отыскивая сектор. И как будтокрупье его подстегивал:«Давай-давай, ищи, что надо!»И остановился. Зеро, конечно.Розовый вскочил.И подлинная вспышка на минутупреобразила благородный шикего ухваток фокусника. «Что же,ты — человек ноля. Теперь хватай!» —и все придвинул розовому — кучарублей советских, замогильных бирок,просроченных билетов проездных,какое-то письмо без уголка.«Бери, бери, — сказал крупье. —Счастливчик! Надолго хватит». —«Что вы, господин, а золото?» —«А золото сам сделай. Ты, кажется,когда-то промышлял алхимией.А тут другие игры». —«Отдай тогда хотя бы документ!» —«Ну, знаешь, не смеши — придет пора,он будет продан на аукционе».И розовый заплакал.                                  Боже мой!Невыносима участь человека,решившего обманом захватитьхотя бы тень, хоть промельк Абсолюта!На набережной был густой туман,и мы стояли, словно бы боялисьрасстаться в этом млечном киселе —потом уж не отыщут, не спасут.И только тот, кто выиграл зеро,так безнадежно помахал рукою.Шаг в сторону —                               и он исчез в тумане.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии