Читаем Мне скучно без Довлатова полностью

Мы жили рядом. Два огромных дома,по тысяче квартир, наверно, каждый,не менее. И оба знаменитыв столице этой брошенной и нынесчитающейся центром областным.Нас разделял унылый переулок,как и дома, изрядно знаменитыйодной из самых популярных бань.А для меня еще старинной школой,построенной купечеством столичным,как говорили, лучше всех в России.За девять лет я кончил десять классов(поди, не всякий эдак отличится),но, впрочем, не об этом речь совсем.Мы жили рядом. Я звонил в любоеиз четырех времен, объявших сутки,и, кажется, на сто моих звонковона не подошла четыре раза.Ну, пять, ну, шесть, но все-таки не больше.Я назначал свиданье в переулке,давал ей четверть часика на то,что у женщин называется порядком,и выходил. Она уже ждала.Она всегда уже была на месте.И это почему-то восхищалои восхищает до сих пор меня.Она приехала в мой город из Сибири,в ней, очевидно, проступало счастьеот жизни у Невы и Эрмитажа,дворцов Растрелли, чуда Фальконетаи кучи просвещенья и красот.Я выходил из подворотни иглядел на полноватую фигурку(чуть-чуть, ведь в этом что-то есть,при должном росте, правильной осанке,при сильной пропорциональной плотидва лишних килограмма — не беда!).Мы посещали садики, киношки,пустующие выставки и простомне милые пустынные местакак, например, Смоленку, Пряжку, островАптекарский и тот кусочек взморья,что неизвестен, издавна запущен,завален ржавыми, сухими катерамии досками соседних лесопилок,и всяким хламом, — знаете его?За стадионом он напротив стрелки.Мы что-то ели, если были деньги,то покупали красное вино(она другого не признавала)и возвращались на речном трамвае.Мы поднимались на второй этажв мою запущенную комнатушкуи пили чай, который я умелзаваривать по старому рецепту.И я всегда, всегда, всегдаодну и ту же доставал пластинку,и радиола долгими часами ее играла.Горела лампа в пестром абажурегустым и сладким светом. Вечерело.Она вытягивала ноги и просиламой старый свитер, было зябковато,когда мы выпускали дым в окно.И было так спокойно. Никогдамне больше не бывало так спокойно.Шипел адаптер, разлетался дым,часы постукивали на буфете.Я твердо знал, пока она со мной,покой и ясность, медленная сила,как плотная свинцовая защитавокруг меня. Сибирская Диана,чуть утомленная прогулкой и охотой,она была охраной мне, онаодна за нас двоих хранилапокой, в котором бодрствует душа.Когда я открывал глаза, то виделореховые волосы ее,лежавшие и медленно и тяжко.(Хотел бы описать точнее, ноне получается.) Тяжелая прическа,напоминавшая античный шлем,тем более что были там и прядисветлее прочих, словно из латуни.Овальное курносое лицо,две родинки на твердом подбородкеи, Боже мой, зеленые глаза.Совсем зеленые, как старое стекло,того оттенка зелени, который,по-моему, синей всего на свете.Тогда мы заводили не спешаполубеседу, полуразвлеченье…«Послушай, если сможешь, —она вдруг говорила, —поедем в воскресеньехоть в Гатчину или куда захочешь.Я в Гатчине была назад полгода,какой там парк запущенный дворцовый!Я там нашла еловую аллеюи, если ты со мной поедешь,до смерти не забуду этих елок».И слово «смерть» она произносиласерьезно и при этом улыбаласьмне уголками губ и поправляла прядь.И я не знал еще, что всякий день и час,не связанный в томительный и тесный,неразделимый узел соучастья,есть попусту потерянное время.А впрочем — тут правил нет!Ведь я любил ее. И я об этомни разу, вот вам крест, не догадался…1973
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии