Мне отмщение

   - Гляди ж ты, проследили нас, - искренне удивился Муса. - На площади их не больно много было, эти, выходит, сразу за тобой, сейид, поехали...

   - Муса, Ибрахим, ваш долг передо мной исполнен, - спокойно сказал Тарег и поставил ногу в стремя. - Я ухожу, вы исчезаете.

   - Да, сейид, - отозвались айяры.

   Тарег вскинул себя в седло и дал шенкелей.

   Через пару мгновений вверх по улице лишь клубилась пыль. Перед оградкой финиковой рощи тоже никого не было.

   Болтая белыми султанами на шлемах, солдаты приняли в галоп.

   На площади перед масджид было не протолкнуться. Вокруг спешенного гвардейца кипели крики, вдымались кулаки, взметывались полосатые и черные рукава. Усталый конь дергал головой, на узде повисали полугололые мальчишки. Сложенный из желтоватого песчаника вход древнего дома молитвы заволакивался посвистывающей пылью. Самум надвигался, низкий купол уже не различить было в опускающемся брюхе красновато-желтой тучи. Из низкого узенького дверного проема то и дело выбегали люди. Задирая подолы длинных рубах, по-аистиному шагали через высокий порог. Навстречу им, также высоко задирая колени, лезли другие люди - они зачем-то стремились в масджид. Среди многоголосого крика свист подползающей бури угрожающе ввинчивался в уши. В суматохе позабытые навесы базарчика бились на ветру, угрожая выдернуть из земли суковатые колья. На одном парусящем полотнище с криками висели двое тощих бедуинов, изо всех сил упираясь босыми пятками в пыль.

   Еще между дувалами гвардейцам пришлось перейти на тряскую рысь, потом и вовсе на шаг: из щелей ворот и узких калиток то и дело выметывались орущие дети и замотанные по самые глаза женщины. Бесцветные тряпки хиджабов сливались с густеющей пылью, и уличный гомон полнился шныряющими бестелесными тенями.

   Выехав на площадь, Марваз, как старший каид, тронулся было вперед - какое!

   Толпа толкалась, верещала и пихалась локтями, люди размахивали над головами свитками Книги и палками, воздевали ладони, выкрикивая Всевышнему слова благодарности. В мрачнеющее на глазах небо вкручивались пронзительные загрит женщин. Колоколом кружились черные абайи богатых жительниц и серые залатанные тряпки жен бедняков - женщины вертелись в восторженном танце.

   Сгрудившись в устье узкого проулка, десятка Марваза с трудом сдерживала бьющих копытом и топчущихся коней - животных бесил свист ветра и пугали вопли. Нерегиль ускакал вверх по этой улочке - нет другого пути от окраины. Но в призрачно-пыльной, мельтешащей тенями толчее его не было видно. Не пустил же его, в самом деле, кто-то в свой двор?..

   Пронзительное лошадиное ржание дернуло слух откуда-то слева.

   - Вон он! - рявкнул за спиной Абдулла.

   В той стороне люди прыснули в сторону, как полевые мыши. Дикие вопли перекрыли общий шум и гомон, посреди вмиг расчистившегося пятачка земли вдыбился, развеваясь длинным хвостом, серый сиглави. Лохматый черноволосый нерегиль прижимался к гриве лошади, словно прыгнувшая на шею добыче кошка.

   - За ним, будь он проклят! - заорал Марваз.

   Хлеща плетьми и толкаясь стременами, они врезались в толпу. Гвалт нестерпимо бил в уши, конь под каидом поддал задом, угрожая понести. Не хватало им только десятка растоптанных и забитых копытами трупов на этой площади!

   Нерегиль справился с лошадью и быстро продвигался сквозь стремительно редеющую толпу.

   Каид с остальными перли следом, шипя сквозь зубы - не уйдешь!.. Мелькали раззявленные в изумлении рты, взлетали вверх серые от пыли куфии, люди шарахались от блеска серебряных блях на перевязях гвардейцев.

   - Где ж ты, сучье семя, где ж ты делся, Салхан... - шипел в намотанный на нос платок Марваз.

   Зря шипел - десятка Салхана вынырнула из серенького смерча в устье впадающего в площадь проулка. Другого выхода с базара не было. Слава Всевышнему, они отрезали самийа путь к отступлению.

   Оставалось всего ничего - вручить нерегилю фирман и не умереть. "Не медли", увещевал его человек из тайной стражи. "Не дай ему убить тебя, о Марваз".

   Каид сглотнул, сделал глубокий вдох - и поднял руку с перетянутым алым шнуром свитком. Сдернул с лица платок и громко крикнул в гудящий воздух:

   - Тарик! Приказ и воля повелителя! Остановись и слушай!

   Нерегиль увидел Салхана с ребятами и придержал лошадь.

   И медленно повернул голову к Марвазу.

   "Тарик не захочет брать фирман, о Марваз". Агент барида оказался совершенно прав.

   "Ты покойник, глупый смертный", прочитал каид на узком бледном лице.

   Между ними лежала пустая площадь. Десять шагов пыльной земли.

   Самийа поднял верхнюю губу, как тигр над клыками, и вскинул левую ладонь.

   - Братишка, слова-аа... говори слова-аа... - простонал за спиной Абдулла.

   Ощеренное нечеловеческое лицо, узкая ладошка. Сейчас их размажет и развеет пеплом.

   Сглотнув подскочившее к горлу сердце, Марваз проорал сиплым, срывающимся от страха голосом:

   - Вот тебе, Тарик, воля эмира верующих, он приказывает тебе прочитать эту бумагу!

   Нерегиль показал острые зубы и злобно взвыл - не на ашшари.